Поймайте мне колобуса   ::   Даррелл Джеральд

Когда Клодетта достигла надлежащего возраста, состоялось спаривание. Мы тщательно записали все сроки на голубых карточках и вскоре убедились в ценности картотеки; как только у Клодетты появились признаки беременности, мы смогли, считая от даты последнего спаривания, определить, когда примерно ждать детеныша.

И вот однажды раздается знакомый стук в дверь: «Это я, Джереми», — и появляется озабоченный Джереми.

— Я насчет Клодетты, мистер Даррелл, — сказал он. — Если считать по карточке, она должна родить в сентябре… Ну вот, я и подумал, не лучше ли перевести ее в другой загон, отделить от Клавдия?

Мы обсудили этот вопрос и пришли к выводу, что, в самом деле, стоит их разделить — ведь неизвестно, как Клавдий отнесется к детенышу. К тому же он близорук и вполне может нечаянно наступить на него. Клодетту перевели в соседний загон; она могла слышать запах Клавдия, даже тереться с ним носом через проволочную сетку — и спокойно производить на свет свое дитя. Но тут Клодетта дала нам повод для тревоги. Счастливое событие должно было вот-вот состояться, она заметно округлилась, однако плод не шевелился и соски не наливались молоком. Джереми, Томми Бегг (наш ветеринар) и я устроили совещание.

— Уж очень толстая кожа у этой чертовки, — угрюмо заметил Томми. — Вообще мышцы такие тугие, что я просто не могу прощупать плод.

— А ведь, судя по картотеке, — сказал Джереми, для которого наши карточки стали чем-то вроде оракула. — она должна разрешиться со дня на день.

— Меня заботит отсутствие молока. — добавил я. — По-моему, время давно пришло!

Опершись на ограду, мы рассматривали Клодетту, а она знай себе тихонько попискивала — такой уж голос у тапиров — и задумчиво жевала ветку боярышника, не обращая никакого внимания на наши озабоченные физиономии.

— Если она родит, — продолжал Томми, — а молока не будет, придется вам вскармливать детеныша. Какой состав молока у тапиров?

— Понятия не имею, — ответил я. — Но можно посмотреть в книгах.

Мы отправились в мой кабинет, однако ни в одном справочнике не нашли сведений о составе молока тапиров.

— Что ж, — заключил Томми после того, как мы отложили в сторону сорок седьмую книгу, — придется рискнуть. Возьмем за образец кобылье молоко и составим похожую смесь. Думаю, сойдет.

Мы припасли и прокипятили бутылочки и соски, заготовили все нужное для смеси, похожей на кобылье молоко, настроились, ждем, а Клодетта и не думает рожать! Наконец, в один прекрасный день, часов около трех (во время утренней уборки в половине одиннадцатого еще ничего не было), присматривавший за ней Джеф примчался к нашему дому.

— Родила! Родила! — кричал он, розовый от возбуждения.

Мы с Джереми в эту минуту стояли возле дома, обсуждая какую-то серьезную проблему, но тут бросили все и ринулись к загону Клодетты. Она спокойно уписывала морковь и фрукты из мисочки и даже головы не повернула. Мы осторожно заглянули в будку — там на соломе лежал самый очаровательный детеныш, какого я когда-либо видел. С небольшую собачонку, полосатый, как и положено детенышам тапира; ярко-белые продольные полосы на шоколадном фоне делали его похожим на ожившую конфету, вроде «раковой шейки». Я недоумевал, как мы могли не прощупать такой крупный плод в чреве Клодетты, не обнаружить никакого шевеления. Видно, малыш только что появился на свет, потому что там, где мамаша его вылизывала, шерстка еще не просохла.

Мы бережно поставили детеныша на ноги, чтобы определить его пол, он сделал несколько неуверенных шажков и снова лег. Белые полосы делали его очень заметным на соломе, но представьте себе густой лес и пробивающиеся сверху солнечные лучи — там лучшего камуфляжа не придумаешь.