Слава   ::   Кертис Джек

Их руки столкнулись: женщина попыталась нанести удар ножом снизу, но инстинкт Дикона сработал безотказно. Отбив удар, он отступил назад, но при этом край кровати ударил его в поджилки, и он упал. Аллардайс упал вместе с ним и снова нанес удар. Лезвие скользнуло по ключице, слегка задев плечо. Дикон обеими руками захватил кисть Аллардайса и сжал ее. Потом он откинулся назад и, согнув колено, резко ударил им в грудь противника.

Аллардайс судорожно втянул в себя воздух и с громким воплем откатился в его сторону, развернувшись на бок. Дикон повернулся и, не отпуская запястья, встал над ним на колени. Размалеванное лицо перекосилось от боли, рот превратился в окрашенную по краям помадой неровную дыру, но свободную руку он по-прежнему тянул вверх, пытаясь достать до Дикона – до его носа, губ или чего-нибудь другого, что можно изуродовать и разорвать. Комната наполнилась его голосом – голосом Элейн, – от нечеловеческого усилия перешедшим в вой и рычание.

Дикон увернулся от его руки и изо всех сил надавил прямыми руками вниз, выворачивая запястье Аллардайса. Он почувствовал, как рвутся связки и с треском ломается сустав. Аллардайс оскалил зубы и закричал. Его ноготь начал царапать Дикону лицо, подбираясь к глазам. Дикон взял нож в обе руки острием вниз и изо всех сил ударил в солнечное сплетение.

Изо рта Аллардайса вывалился язык. Струйка крови потекла из уголка губ, пенясь, словно ручей. Казалось, он пытается заговорить. Дикон не выпускал из рук ножа, не в силах пошевелиться. Его трясло.

Наконец, очень медленно он отполз от трупа, опершись сначала на одну ногу, потом, немного погодя, на другую. Поворачиваясь всем телом, как человек на грани полного истощения сил, он оглядел комнату.

* * *



Две фигуры в креслах. Одна, полностью утратившая человеческий облик, сгнила и превратилась в полураспавшийся мешок слизи, увенчанный обгрызенной мертвой головой. Другая – теперь Джон это понял – была Лаура. Контуры ее лица неузнаваемо изменились из-за того, что Аллардайс засунул ей в рот тряпку и заклеил его лентой. Однако на этом он не остановился. Он начал с ее волос, и на другое ему не хватило времени. Над ушами и на макушке волосы были коротко обрезаны. На лице в тех местах, где его оцарапал нож, выступила кровь. Ремень плотно притягивал ее шею к спинке кресла, щекой она безвольно приникла к плечу. Все тело было предельно напряжено.

Дикон сорвал ленту и вытащил кляп. Лаура взглянула на него круглыми от страха глазами и забилась в конвульсиях. Из-за кляпа во рту она уже начала задыхаться. Удушье и страх... Дикон освободил ее и вывел в коридор; потом принес ее одежду. Медленно, вещь за вещью она натянула ее на себя, не разрешая ему помогать. За все время она не проронила ни слова.



Глава 51



Она оправилась не сразу. Дикон подстриг ее как сумел, старательно подравнивая изуродованные пряди. Получилась короткая, как у ребенка, стрижка лесенками. Он приносил ей еду в разное время суток в надежде, что она хоть немного поест. Он говорил с ней, не рассчитывая получить ответ. Он лежал ночью с открытыми глазами – порез на плече причинял ему боль при всяком неловком движении – и со страхом ждал ее кошмаров. Ночник был постоянно включен. Однако она спала крепко, словно под действием наркотиков.

Даже теперь Дикон не мог с полной уверенностью сказать, что это было – то, что они оставили в той страшной комнате. Кто и когда узнает про это? Он строил разные предположения, нашел несколько вероятных ответов, но на самом деле это его волновало не слишком. Один раз по какому-то делу позвонил Эдвард Хендерсон. Дикон выслушал его, сказал, что все отлично, и повесил трубку. Лаура не покидала постели и большую часть времени проводила во сне.