Порождение зла, или нет страшнее врага, чем бывший друг   ::   Рудый Легар Баронович

Мы подошли, обнюхали ребят и расположились на полу между столом и дверью. Серый постоянно вскакивал, подбегал к двери и прислушивался к доносившимся с улицы звукам.

За прощальный стол наши сели скучено, отказавшись рассаживаться между боевиками. Только Сергей, поиграв желваками, пошёл и сел рядом с Али, отчего тот нервно поёжился.

– Я думал, что здесь сядет отец Николая, – сказал, было он, но Сергей оборвал его:

– Это одно и то же! Ты, тамада, говори, не тяни время. Уж очень есть хочется.

Боевики переглянулись. Они никогда не слышали, чтобы с Али кто-нибудь разговаривал подобным тоном. Али недобрым взором взглянул на Сергея, но тут же взял себя в руки.

– Я поднимаю этот единственный бокал (больше не позволяет моя вера) за отца, который как настоящий мужчина нашёл и забрал своего сына. Он привезёт его матери, не поверившей в смерть своего мальчика. Она будет всю жизнь молиться своему Богу за наше здоровье. За то, что мы не убили её сына, а сохранили его и отдаём ей живым и здоровым. Друзья отца – настоящие джигиты. Они не бросили друга и помогли ему. Я обещаю, что их товарищ будет жить, и скоро они вместе будут пить водку. Я прошу передать матерям остальных, чтобы они не пускали своих сыновей опять на войну. В жизни везёт по большому счёту только один раз! Вот за это и выпьем!

Боевики выпили стоя, сели и дружно зажевали, стараясь улыбаться, встретившись взглядом с «настоящим полковником».

– Мы больше пить не будем, а вы себе наливайте, – сказал самый пожилой боевик, видимо, заместитель Али. Владимир встал, налил по полстопки нашим мужикам, и со словами «Нам в дорогу тоже много ни к чему…», поднял рюмку.

– Вот тут Али сказал, что я пришёл и забрал сына… Но он почему-то не сказал, что я и мои друзья, сидящие здесь за столом, дай Бог им здоровья, вырвали сына из пасти собачьей стаи и сохранили жизнь многим из вас, положив за это жизнь трёх собак и здоровье Юрика. Или что, этого кошмара не было? Почему ты читаешь себя благодетелем?! Я бы на твоём месте сказал: «Низкий поклон вам за то, что вы сделали! Примите нашу благодарность и мальчишек в придачу…» Уж если ты считаешь себя мужчиной, то называй вещи своими именами. Дай Бог тебе дожить до нашего возраста, и не дай Бог пережить тебе то, что я пережил. Если бы ты встретился в бою со мной или моими друзьями, я бы тебе не позавидовал. Я поднимаю этот тост за то, чтобы враги решали все вопросы за таким вот столом, а не на поле брани. Хватит крови! Мир и так захлёбывается в ней. Вот за что я хочу выпить!

Мужики разом махнули стопки и сосредоточенно принялись за сочный шашлык.

Принесли котомки с едой на дорогу. Представили проводника. Попытались забрать оружие. Но Сергей объяснил, что оружие будет передано проводнику при прощании. На том и сошлись. Пару лошадей навьючили нашими пожитками и мы, посидев у зарубочных деревьев, двинулись в путь. Боевики в знак расставания ударили очередями из всех автоматов вверх (Господи, не настрелялись ещё…

Дверь «сакли» осталась открытой. На столе, рядом с написанным Папой четверостишьем, лежал большой лист с именами Хани, Воланда и Цыгана и стопка военных билетов, пригвозжённых к столу большим охотничьим ножом «настоящего полковника»…

От лагеря шли быстро, ходко, постоянно подгоняя проводника. Хотелось уйти как можно дальше на момент обнаружения в «сакле» «адской машинки» и гранатомётов. Шли гуськом, как всегда ходят в горах. Замыкающими были Алый с хозяином. Глеб прижал его, ласково успокаивая и надел намордник, чтобы Рич не взлаял. Проводник, ничего не подозревая, спокойно продолжал путь. Метрах в 250-ти слева от нас молча, без лая, прошла крупная сука с выводком щенков месяца по полтора. Кем вырастут эти щенки?!

Шли до густой ночи, стараясь одолеть как можно большую часть пути. Лагерь разбили под звёздами.