Приключения Аллы Парамоновой, журналистки и девицы на выданье   ::   Демина Нина

Впрочем, положенным он считается только для мужчин возраста после пятидесяти, остальные запросто являются без цветов, или покупают их уже после знакомства и чаще всего у ресторанных цветочниц. Предпочитают вкладывать деньги в реальный объект, а не вслепую. Итак, герой, одетый по моде поэтов шестидесятых годов в синий блейзер и веселенькое кашне, пришел с цветами, что было приятно. Сейчас он меньше всего был похож на попавшего под амнистию, не было колючего взгляда, а тонкие губы подергивались рябью довольной улыбки.

Претендент предложил мне пройтись по парку, и, положив ладонь на бостон блейзера, я с интересом слушала его рассказ. Оказывается он поэт, да и с таким ФИО было бы мудрено стать прозаиком! Моего визави звали Сениным Сергеем Александровичем, что ко многому обязывало, хотя нехватка одной буквы давала небольшую скидку. Стихов его я не читала, в чем чистосердечно призналась, но покорно выслушала длинный список журналов и сборников, в которых были изданы вирши. После пары кругов по главной аллее парка, я уже начала сомневаться в том, что поэту нужна невеста, а не собеседник. Я заскучала, и даже сделала попытку подавить зевоту, вот тут и поступило предложение выпить чаю дома у корифея. Я согласилась.

Дома Сергей Александрович преобразился, во-первых заменил блейзер домашней курткой с атласным отложным воротником, во-вторых стал обращаться ко мне более фамильярно – его 'Аллуся' сначала вызвала во мне волну протеста, но я вовремя вспомнила зачем явилась в гости к стихотворцу, и приняла крещение с обаятельнейшей улыбкой. У поэта Сенина была шикарная квартира в историческом центре города, в доме, принадлежавшем еще советскому Союзу Писателей. В гостиной стояла антикварная мебель, и проживал невиданной красы элегантный рояль.

– С соавтором на досуге песенки пописываем, – сказал он, и назвал имя популярного композитора.

– Должно быть, платят хорошо, – сорвалось с моих губ.

Но Сенин принял эту фразу за обычное женское любопытство, вроде разведки о материальном достатке.

– Ах, это сущая ерунда, не приносит поэтического удовлетворения, и не вызывает творческого экстаза, – кокетничал он, картинно облокотясь на рояль, и проводя пальцами по лакированному боку, – так сказать, на потребу дня – бла, бла, бла, давай бабла – широкую публику ведь только это и интересует. И еще секс.

Произнося обычные вроде бы слова 'удовлетворение', 'экстаз', и 'секс', поэт Сенин устремлял на меня пылающий взор, и довольно двусмысленно оглаживал рояль.

Почему я ждала чего-то подобного? Да потому что была уверена, что за вывеской тайного брачного агентства Валерии Аркадьевны процветает обычная меновая торговля: деньги – секс, а за лоском и утонченностью Сенина должен скрываться какой-то неприглядный грешок!

– Аллуся, я угощу тебя ликером, друзья привезли мне из Южной Африки, чудесный вкус!

Сергей Александрович перестал полировать рояль и, схватив мою ладонь, потянул меня в спальню. Сценарий сегодняшнего вечера стал напоминать многие другие, а ведь началось все с невинной прогулки по парку.

В спальне был полумрак, в открытое окно были видны огни соседнего корпуса. Здесь Сенин изменился снова, пропало кокетство, и лицо его стало похоже на фотографию из альбома сводни. Стихотворец задернул шторы, и стало совсем темно. Он открыл дверцу освещенного бара – хрустальные графинчики и граненые бутылки тотчас засияли, многократно отражаясь на зеркальных стенках. Я огляделась, на широкой, на вид вполне супружеской кровати лежал цветной бумажный пакет с поздравительной надписью 'С Новым Годом!'. Я пожалела, что не написано с каким, но была уверена – то, что находится там, используется не первый раз. Сенин заметил мой интерес, и, разливая золотистого цвета жидкость по рюмкам, сказал:

– Я люблю игры. Совершенно невинные игры, не притронусь к тебе и пальцем, всего лишь нужно переодеться.