Рам и Гау   ::   Радзиевская Софья Борисовна

Рам тоже ухватил жирный кусок оленины, он рвал и глотал его, настороженно озираясь: надёжнее было бы оттащить его в кусты, но там, под ветвями, уже густела темнота. Впрочем, бояться не стоило: все были сыты, отнимать у него мясо, когда его так много, никому не придёт в голову.

Маа, самая молодая и смелая из женщин, веселилась больше всех. Она кричала и прыгала при каждом взлёте искр. Перекувыркнувшись от восторга, с размаху налетела на Гау, стоявшего у огня. Гау обернулся и посмотрел на неё, на его грубом лице мелькнуло подобие человеческой улыбки. Он поднял руку и положил на плечо Маа. Но тут в толпе людей раздалось злобное ворчанье, и Кха, храбрый охотник, прыгнул к огню, грубо оттолкнул Гау и стал между ним и Маа. Он рычал и скалил зубы. Нападение было так неожиданно, что Гау зашатался и упал бы в костёр, если бы Урр одним скачком не оказался около него. Рывком он отбросил падавшего Гау от костра, повернулся и, схватив Кха поперёк туловища, поднял над головой. Если б Кха попробовал сопротивляться, разъярённый Урр ударом о землю прикончил бы его на месте. Но Кха отлично понимал это. Ярость его угасла так же внезапно, как и появилась. Он покорно висел в руках Урра и тихо, жалобно, стонал. Гнев великана смягчился. Он ещё несколько секунд продержал побеждённого в воздухе и, угрожающе рыча, отшвырнул его, но не ударил о землю. Однако и этого было достаточно. С жалобным воем Кха прополз несколько шагов и растянулся на земле. Кровоподтёки вздулись на его боках — следы железных пальцев Урра.

Люди покричали, поволновались, но стоны Кха стихли, и на него перестали обращать внимание. Темнело. Все устали от сытости и веселья. Разнеженные теплом, люди засыпали сидя, с куском мяса во рту. Сам Гау немного походил, ощетинившись, оскалил зубы, порычал, но тут же отвлёкся костью, полной жирного мозга. Грозный вождь и сегодня забыл выставить сторожей: охватив руками колени, он положил на них голову и заснул со всеми. Костёр пылал, тучи искр взлетали в языках пламени и падали вниз. К счастью, стояла тишь, иначе не миновать бы пожара.

Гиены и волки давно уже привыкли следовать по пятам орды. Им всё годилось: обгрызанные кости, обрывки шкур, перепадало и мясо при обильной охоте. Трусливо и завистливо они выглядывали из кустов, но непонятная сила огня удерживала их на расстоянии. Наконец, пламя начало меркнуть, наступил их час. Крадучись, они окружили поляну, ползли вместе с ночными тенями, которых не отгонял уже тускнеющий свет. Грызню отложили: здесь надо было соблюдать тишину. И звери молча скалились и щетинили загривки, перехватывая друг у друга куски и кости, разбросанные по поляне. А люди, всегда такие чуткие, продолжали спать, будто заколдованные чудесным теплом.

Костей и мяса оленей могло хватить на всех волков и гиен. Но вдруг, уже на рассвете, громкий детский крик всполошил орду. Люди вскочили, хватаясь за камни и палицы, натыкаясь друг на друга в тумане начинающего утра. Огромная гиена вырвала ребёнка из рук спящей матери и скрылась в кустах. Мать кричала и металась по поляне, остальные женщины, ещё не понимая в чём дело, вопили вместе с ней. Мужчины с дубинами и камнями наготове построились в боевой круг и оглядывались, ожидая нападения. Но из густых кустов, обступивших поляну, слышался только хохот гиен и рычанье грызущихся волков.

Потеря одного ребёнка мало огорчила мужчин. Но от вечернего пира не осталось и следа. И тут воспоминание о пиршестве на отмели овладело всеми: от вчерашней охоты там ещё лежат груды мяса — не всё же докончили звери. Заря уже встала над лесом, ночные хищники убрались в берлоги, от угасающего костра почти не чувствовалось тепла. Скорее туда, где их ждёт мясо! И люди, толкая друг друга, устремились по знакомой тропе. Рам поспешил за всеми.