Рауль, или Искатель приключений. Книга 2   ::   Монтепен Ксавье де

Толстый швейцарец с красной рожей, исполнявший должность привратника, отворил, ругая раннего посетителя, который так некстати нарушил его сладостный покой. Узнав кавалера, привратник, застыдившись и сконфузившись, отскочил назад, несмотря на свою величественную толщину, опасаясь, что на него посыплются удары. Но Рауль, даже не заметив его, прошел молча и шатаясь. Привратник приметил распухшее лицо Рауля, его красные глаза, нерешительную походку и, почтительный в своих предположениях, по похвальной привычке всех слуг, сказал себе:

«Господин кавалер, вероятно, вернулся с какой-нибудь оргии, он весело праздновал в честь Бахуса!.. Он пьян так, что с трудом держится на ногах… Теперь, наверное, ляжет спать…»

Рядом с комнатой Рауль нашел своего камердинера, который ожидал его. Этот камердинер – вероятно, читатели его не забыли – был Жак, верный и преданный слуга и друг своего господина. Жак не ошибся, как привратник, и угадал скорбь в изменившемся лице Рауля. Он не принял морщин, вырытых горем на этом бледном лице, за признаки пьянства и разврата.

– Господи Боже мой! Кавалер, мой бедный хозяин, – вскричал он с волнением. – Что с вами?

Рауль не слышал. Жак повторил свой вопрос.

– Она умерла! – отвечал Рауль глухим голосом. – Умерла! И я умру…

– Умрете? – пролепетал Жак с отчаянием. – Умрете!.. Ах! Если так, то возьмите меня с собой!..

Жак отворил дверь передней. Рауль сделал несколько шагов вперед, потом зашатался и, застонав, упал бы на пол, если бы Жак не бросился поддержать его и не принял его на руки, совершенно бесчувственного.

Обморок Рауля был началом продолжительной и опасной болезни. Много дней и ночей Рауль не приходил в себя и находился между жизнью и смертью.

Наконец в одно утро с верным Жаком сделался припадок самой безумной радости, когда он услыхал от доктора, что опасность минерала и что начинается выздоровление. В самом деле, в этот же самый день Рауль обвел свою комнату удивленным взглядом, в котором не было ни малейшего следа бреда, и позвал Жака. Жак подбежал.

– Друг мой, – спросил у него Рауль, высвободив из-под одеяла руку, худоба которой, казалось, испугала его, – я был болен, не правда ли?

– Да, кавалер, очень больны.

– Долго?

– Очень долго, мой добрый хозяин…

– Сколько дней?

– Три недели.

– Три недели!.. – повторил Рауль, к которому возвратились воспоминания о роковой ночи, бывшей причиной его болезни. – Уже три недели, как она умерла!..

Горькие слезы заструились по его исхудалому лицу. В первый раз после кончины Деборы плакал Рауль. Эти слезы несколько облегчили его. Через несколько минут он продолжал:

– Ты хорошо ухаживал за мною, мой бедный друг…

– Старался, как мог, кавалер.

– И ты ухаживал за мною… один? – спросил Рауль.

Жак заколебался, прежде чем ответил:

– Я не совсем понимаю ваш вопрос…

– Ты один, – повторил Рауль, – один окружал меня заботами, которые спасли мне жизнь?

– Конечно… – пролепетал камердинер в замешательстве. – Осмелюсь ли я спросить вас, кавалер, зачем вы задаете мне этот вопрос?

– Потому что не один раз, – возразил Рауль, как бы справляясь со своими воспоминаниями, – среди бессвязных видений моего бреда, в этой комнате, возле этой постели, мне представлялась женщина… Призрак! Эта фигура, однако, казалась мне яснее других призраков, порожденных бредом горячки… Это также были грезы, Жак?

Новая нерешительность выразилась на честном лице камердинера. Однако он не умел лгать и отвечал:

– Нет, кавалер, это не были грезы… И если я был виноват, то умоляю вас простить мне.

– Простить тебе?.. Объяснись!.. В чем ты себя упрекаешь и за что я должен простить тебя?..