Роковое наследство   ::   Феваль Поль

В тот же день, ближе к вечеру, госпожа Канада и Эшалот собирали чемоданы во флигеле Гайо, суетясь в комнате, которую графиня де Клар накануне одолжила у Ирен.

В это время сама Ирен в дорожном костюме сидела у окна.

Что касается Ренье, то он, тоже одетый, лежал на кровати.

За окном ничего не изменилось. Открывающийся вид на кладбище Пер-Лашез был, как всегда, довольно унылым и все же по-своему очаровательным. Никаких следов тех безобразий, что творились ночью на могиле полковника, к тому времени уже не осталось. Солнце, клонившееся к закату, освещало золотые буквы, складывавшиеся в лживые слова:

Здесь покоится полковник Боццо-Корон а, б лагодетель всех бедных.

Молитесь Господ у, д абы упокоил Он его душу.

Ренье было не по себе. Его лихорадило. Ирен тихо плакала у окна.

– Послушай, если можешь, обращайся с вещами поаккуратнее, – говорила своему достойному супругу мамаша Канада. – Конечно, они довольно простые, но очень чистенькие и милые.

Затем, понизив голос, она добавила:

– Не удивляйся, что она уезжает. Так уж принято в высшем свете. Там все такие щепетильные! Хотя я на ее месте, разумеется, не оставила бы сейчас этого славного художника. Он же совсем расхворался, бедняжка!

Передавая своей жене охапку белья, Эшалот шепотом спросил:

– А ты веришь, что мой несчастный хозяин господин Мора был отцом господина Ренье?

– Тише! – сердито прикрикнула на мужа Леокадия. – От этой истории у меня прямо волосы встают дыбом. Ирен говорит, что художник сам прикончил негодяя.

– Чтобы отомстить за старика? – заинтересовался Эшалот.

– Да тише ты! – снова зашипела госпожа Канада. – Если она тебя услышит, то ей станет еще хуже.

– Вы берете с собой свою вышивку? – громко обратилась Леокадия к Ирен. – Ту, что на пяльцах?

Девушка не ответила. Она то впадала в какое-то оцепенение, то вдруг принималась рыдать.

– Видишь, госпожа Канада, мы можем беседовать совершенно спокойно, – заметил Эшалот. – Она все равно ничего не понимает.

– Эту работу ей заказала графиня, но теперь госпоже де Клар вряд ли нужна вышивка, – задумчиво проговорила мамаша Канада. – Теперь этой даме уже вообще ничего не нужно. Когда ее вытащили из-под обломков, она, как ни странно, дышала. Что же касается всех прочих, то от них, можно сказать, мокрого места не осталось. А эта мерзавка на удивление живучая!

– А что хозяин? – спросил Эшалот. – Ты знаешь, я был к нему привязан...

Его жена пожала плечами.

– На теле шевалье Мора не было ни одной царапины, – ответила она. – Он был переодет монахиней. Женское платье очень ему шло, ведь он был безбородый.

А шепотом Леокадия добавила:

– Когда я его увидела, меня поразило, что они с художником похожи как две капли воды...

– Скажите, соседка, вы закончили? – внезапно осведомилась Ирен.

Она была так бледна, что Эшалот уже собрался броситься на помощь. Однако, услышав голос Ренье, он остановился.

– Ирен, – произнес художник, приподнявшись на кровати, – я знаю, почему вы меня покидаете.

Девушка хотела было что-то ответить, но молодой человек продолжал:

– Вы страшитесь рока, который тяготеет надо мной.

Вы не хотите быть женой человека...

В этот момент Ирен бросилась к художнику и дрожащей рукой закрыла ему рот.

– Нет, причина моего отъезда – во мне самой, – воскликнула девушка, опускаясь у кровати на колени. – Ренье, я постоянно приношу вам несчастье!

Молодой человек обнял ее и прошептал:

– Ирен, если бы ты меня любила, Господь простил бы меня.

Что касается супругов Канада, то они, скромно держась в сторонке, с волнением наблюдали за влюбленными. Мамаша Лео обливалась слезами. Она то и дело утиралась своим носовым платком. Поскольку у Эшалота не было этого предмета роскоши, он время от времени шумно сморкался в платок своей жены.

Наконец Леокадия не выдержала.

– Перестань! – воскликнула она, отбирая у мужа платок.