Рыцарь короля   ::   Шеллабарджер Сэмюэл

Если бы мы не были союзниками на службе вашего величества, как иначе я мог бы укрыться в её комнате? И в связи с этим было бы уместно разоблачить ложь, с помощью которой де Норвиль перед смертью пытался погубить ее…

Блез сделал паузу — для большего эффекта. Взгляды всех присутствующих в зале не отрывались от него.

— Ну?.. — поторопил король. — Ну же?

— Я подслушал последний разговор миледи Руссель с де Норвилем. Она отбросила личину, которую носила перед ним, осудила его подлость, провозгласила себя слугою вашего величества. Не так ли, миледи?

— Да… я говорила в этом смысле.

— И страшно рисковали…

Блез живописал яркими красками гнев и ненависть де Норвиля. Он тут же заколол бы её, если бы осмелился. Но при сложившихся обстоятельствах он поступил ещё хуже: влил в милостивую душу и ум его величества яд ненависти к ней, за что, как искренне надеется Блез, ныне несет справедливую кару в преисподней.

— Итак, добрый государь мой, — заключил Блез, опускаясь на колени перед королем, — моя невеста и я предаем себя августейшему милосердию вашего величества…

Блез умоляюще оглянулся на Анну. Какого черта она не опускается на колени?! Но она стояла по-прежнему, прямая, как копье.

— …умоляя ваше величество простить нам ошибки, которые мы, возможно, допускали в прошлом, и увенчать наше счастье, выразив благосклонность нашему браку.

По залу пронесся всеобщий вздох. Франциск ошеломленно переводил глаза то на Луизу Савойскую, то на де ла Палиса, то на маркиза.

— Великий Боже! — пробормотал он. А затем воззвал к Анне: — Вы ничего не говорили, мадемуазель де Руссель… Правда ли все это?

В ожидании её ответа у Блеза замерло сердце.

— Я не буду отрицать этого, — сказала она.

— Минутку, — сухо вмешалась регентша. — По обычаю, давая друг другу обещания вступить в брак, обмениваются подарками — залогами верности обетам, и люди благородные носят такие подарки при себе. Могу ли я попросить показать её залог, господин де Лальер?

Анна прикусила губу, а потом резко взглянула на Блеза, когда он ответил:

— От всего сердца, мадам. Это — драгоценность, бесконечно дорогая для того, кто имеет честь носить её, и то, что миледи рассталась с нею, означает не только верность её мне, но и преданность Франции…

Нащупав у себя на шее и расстегнув тонкую цепочку, он положил её вместе с подвеской в руку герцогини:

— Как вы понимаете, мадам, это роза Тюдоров.

— О Иисусе, благослови нас! — воскликнула Анна по-английски. Лицо её выражало удивление, облегчение — и радость.

Регентша повертела медаль в пальцах; глаза всех были прикованы к ней.

— Действительно, — произнесла она, — это эмблема короля английского, которая высоко ценится, и её носят только те, кто пользуется его доверием. Взгляните. — Она передала эмблему Франциску, который, в свою очередь, внимательно её рассмотрел. — Я считаю, что господин де Лальер сказал нам правду…

— Но… — возразил король, — но…

Эти «но» кружились вокруг него, как надоедливые мухи.

— Я понимаю, — согласилась регентша, — понимаю. То, что сказал господин де Лальер, в высшей степени… необыкновенно.

Она искоса взглянула на Блеза; нос её дернулся.

— Однако кто же осмелится подвергнуть сомнению слова человека столь честного и прямодушного, как господин де Лальер? На мой взгляд, сир, факты таковы. Миледи Руссель теперь — нареченная невеста человека, которого с полным основанием может сегодня чествовать вся Франция. И уже поэтому она заслуживает уважения — даже если не учитывать тех выдающихся услуг, которые, по свидетельству господина де Лальера, оказала она вашему величеству. Поэтому мы должны пожелать ей счастья и самым сердечным образом поблагодарить за содействие нашему доброму другу в его миссии в Шаван-ла-Туре…

Она слегка подмигнула ему с не поддающимся описанию видом опытного дельца, которому подвернулся благоприятный случай обойтись без лишних расходов.