Слепой для президента   ::   Воронин Андрей

Ирина спала, а вот старый генерал сидел за письменным столом, перелистывая книгу мемуаров английского разведчика. По шуму мотора Амвросий Огарович узнал свою машину и вышел на крыльцо.

– Амвросий Отарович, – пожимая руку генералу, произнес Глеб, – вы, надеюсь, не будете против, если я оставлю у вас еще одну особу женского пола?

– О чем ты говоришь, Глеб?

– Там, в машине, на заднем сиденье восьмилетняя девочка. Я буквально час назад сумел ее спасти. Ее взял в заложники полковник Руднев.

– В заложники? Девочку? Ребенка? Хотя от них, мерзавцев, всего можно ждать. Так чего же ты, Глеб, держишь ее в машине? Скорее веди в дом. Напоим чаем, покормим и уложим спать. Время же позднее.

Глеб на руках перенес Машу Каштанову в гостиную, где они с генералом устроили ее на старом кожаном диване.

– Пусть спит, – прошептал Глеб, нежно взглянув на девочку. – Будить не будем. А когда проснется, вы ей скажете, что скоро за ней приедет мама.

Еще минут десять, уже в кабинете, Глеб объяснял генералу Лоркипанидзе, что и к чему.

– …А теперь я еду.

– Ну что ж, Глеб, удачи тебе.

Глеб Сиверов кивнул, на мгновение задержался.

– Как там Ирина?

Генерал прижал указательный палец к щеточке усов:

– Все хорошо, Глеб, все хорошо. Не волнуйся. Я за ними присмотрю.

Сиверов заспешил к старушке «победе», в которой еще не успел остыть двигатель.

Аккуратно, стараясь, чтобы мотор не ревел, Глеб тронул с места и задним ходом добрался до дороги. Там развернулся и сильнее нажал педаль газа. Машина вздрогнула и понеслась по ночной дороге в сторону Москвы.

"Ну вот, теперь уж точно дело близится к развязке.

Генерала Потапчука нет, значит, решение мне придется принимать самостоятельно. Ну, а если я сделаю что-то не так – пусть. Меня никто не осудит, как говорится, я сделал все, что мог, кто может, пусть сделает лучше.

А что я, впрочем, сделал? – размышлял Глеб, обгоняя трейлер. – Я еще не сделал самого главного – не добрался до полковника Руднева".

Руднев, в отличие от Глеба Сиверова, считал, что он самое главное уже сделал. Завтра в семь утра должна начаться операция. Когда Президент России ляжет на операционный стол и ему будет сделана анестезия, бесцветная жидкость, изобретенная в лаборатории на Лубянке полковником Борисом Андреевичем Симаковским окажет свое действие. И тогда… Ровно без четверти четыре на даче опального генерала зазвонил телефон.

Хозяин дачи этой ночью не ложился спать. Он быстро подошел к столику и схватил трубку.

– Алло, это я, – послышался из трубки голос Руднева.

– Какого черта! – рявкнул шеф полковника.

– Я выхожу из игры. Выхожу. Он меня переиграл… Переиграл… – бесцветным голосом произнес Руднев.

– Кто он? Что ты несешь? Ты что, Аркаша, пьяный в жопу?

– Нет. Я выхожу из игры, – в трубке раздались гудки.

– Херня какая-то! Что с ним такое? Какого черта? – телефон полетел на диван. – Он выходит из игры… Я тебе, бля, выйду! Ты у меня запоешь! Тебе высшая мера – это самая маленькая кара за твои делишки. У меня на тебя такие бумаги есть! Он выходит из игры… Струсил, обосрался перед самой развязкой, козел! Я тебе покажу!

Два автомобиля стояли в каких-нибудь полутора километрах от ЦКБ. Рядом с серым «фольксвагеном-пассат», почти уткнувшись в него бампером, примостилась старомодная «победа». Дверца «фольксвагена» открылась, и из автомобиля легко выбрался широкоплечий подтянутый мужчина. Он тихо захлопнул дверь.

– Ну вот, теперь все дела сделаны.

Мужчина обошел автомобиль полковника Руднева и неторопливо сел в «победу». Та с выключенными фарами подалась назад, затем аккуратно объехала «фольксваген», развернулась и помчалась в направлении кольцевой дороги.

А в сером «фольксвагене» сидел, уткнувшись головой в руль, полковник Руднев.