Шальмугоровое яблоко   ::   Успенский Лев

Хотя почему же странная: случается и такое…

Только на днях он получил с Дальнего Востока – с Филиппин, что ли, откуда-то оттуда!! – отставшую от других большую партию трофейных фруктовых консервов, главным образом ананасов в белых таких жестянках, захваченных на оставленных противником продовольственных базах.

Консервы прибыли благополучно. Все ящики были приняты и оприходованы в полном порядке, кроме одного. Он на следующий день начал издавать невообразимое зловоние… Да, знаете, даже не скажешь чем: и тухлым сыром, и падалью, и гнилой травой… Целый букет, понимаете… Грузчики, ворочавшие ящики, качали задыхаться буквально до тошноты и,

наконец, возле весов таки уронили его.

Ящик разбился. Из него посыпались никакие не жестянки, а тоне какие-то плоды или фрукты, вроде гранатов, что ли… Некоторые упали и – ничего, а другие разбились (поспелее были!), и в них странная мякоть такая – ну точь-в-точь сбитый белок или сливки с каким-нибудь вареньем… Но вонь, вонь, я вам даже и сказать не могу какая…

– Прибежали за мной. Я туда: бог его знает – товар-то откуда прибывает, как за них поручишься? Может быть, там ОВ какое-нибудь?!

Там ужас что творится: эти самые овощи всюду валяются… Войско мое бегает, знаете, – носы кто чем зажал, – их собирает. Клавочка, счетовод наш, на топчане в сторонке, как рыбка, брюшком кверху воздух ртом ловит, без памяти… А вместе с тем, смотрю, – никакого ОВ. Плоды, сразу видно, в полной сохранности, только дух от них такой, что… Что за произведения природы? Уложены в ящик со всей аккуратностью, в бумажках…

И тут пришла мне в голову мысль: «Да кто же у нас теперь по всяким тропическим делам крупнейший спец? Конечно, Андрюша! Даже, помнится, он мне что-то про какие-то вонючие фрукты тамошние рассказывал…»

Ну, снимаю трубку – к нему! «Давай срочно сюда!» Он, конечно: «В чем дело?» Сказать? Не поедет! «Нужен, – говорю, – во! Аллюр – три креста!»

Жду его. Из пакгауза все ушли, потому что никакого терпения, говорят, нет. А я как-то принюхался, что ли; мне это благоухание начинает даже казаться вроде как и ничего… Даже как будто аппетит вызывает…

Сижу – и вдруг вспомнил, что у меня брюки со вчерашнего дня не отутюжены, а мне ведь потом сразу же к начальству ехать! Выношу решение: свободное время использовать на сто процентов… Как Наполеон, знаете… Кликнул там одного своего, брюки отдал: «Выгладить!» Жара страшная, особенно в пакгаузах: крыши железные накалены… Китель у меня уже давно снят; сел я в одних трусах на весовой стол, ноги калачиком; сижу покуриваю. И жду Андрюшу, пока мне обмундирование в порядок приводят…

И вот, знаете ли, вошел он и встал в дверях, точно его на ходу оглушило чем-то.

Ну, я не удивился. Дух, знаете, вокруг меня от этих плодов земных крепкий. Да еще, как всегда, в порту канатом пахнет, дегтем, масляной краской, невесть чем… Я сижу нагишом, яблоки эти по полу катаются… Но впечатление-то от этого на него уж больно сильное! Стоит и смотрит на меня, прикрыв глаза рукой, точно я не я, а кит гренландский какой-нибудь… Точно он сам себе не верит и меня не узнает… И рубит при этом черт те что:

– Ты О-Ванг, Ваня, – говорит. – Теперь все кончено! Ты вестник, я понимаю… Ты О-Ванг, или О-Банг, – как-то так? – среди изобилия и плодов дуриана!.. Иван Саввич, не мучь меня, – говорит. – Скажи мне, откуда они у тебя?

И нагибается, и поднимает одно такое яблоко, и берет у меня со стола ножик перочинный, и разрезает… И начинает харчить его. Да с такой жадностью, с таким удовольствием…

Ему не надо было договаривать: и Мария Венедиктовна и Светочка уже рыдали друг у друга в объятиях.