Шпион его величества   ::   Курганов Ефим

Учащиеся жидовских школ, кои называются ешиботы, почитай каждодневно доставляют мне сведения о всех обретающихся здесь французах и об подозрительных собраниях, устраиваемых шляхтой.

Донесение майора Лешковского я тотчас же передал Барклаю-де-Толли ввиду его исключительной важности.

Апреля 12 дня. Одиннадцатый час ночи



Получил письмо от бывшего сослуживца своего (П. И. Б.) по министерству полиции.

Прежде всего он сообщает, что апреля девятого дня взамен отставленного Сперанского государственным секретарем был назначен вице-адмирал и литератор Александр Семенович Шишков (занимал эту должность до 1814 года, с 1814 года – член Государственного совета, в 1813–1841 годах – президент Российской Академии, в 1824–1828 годах – министр народного просвещения. – Позднейшее примечание Я. И. де Санглена ).

Подписание указа о назначении нового государственного секретаря произошло в апреле девятого дня в девять часов утра.

Еще П. И. Б. уведомляет меня, что сюда едет министр Александр Дмитрич Балашов, и причем не один, совсем не один.

Судя по раскладу, Вильна уже в ближайшие дни и в самом деле станет местом, где соберутся наиболее яростные и наиболее последовательные враги Бонапарта.

Вот что по дружбе поведал мне милейший П. И. Б.

Апреля 9-го дня в два часа пополудни, после молебствия в Казанском соборе, государь Александр Павлович, сопровождаемый молитвами во множестве стекшегося на пути его народа, выехал из Санкт-Петербурга. Императора сопровождали: принц Георгий Ольденбургский, герцог Александр Виртембергский, канцлер граф Николай Румянцев, граф Нессельроде, граф Кочубей, обер-гофмаршал граф Н. А. Толстой, государственный секретарь Шишков, генералы барон Беннигсен, Аракчеев и Фуль, генерал-адъютанты А. Балашов, П. Волконский и другие.

Особенно неприятно мне скорое появление тут Балашова, так же как неприятно скорое появление другого генерал-адъютанта – Волконского (впоследствии стал генерал-фельдмаршалом, начальником Генерального штаба и министром Императорского двора. – Позднейшее примечание Я. И. де Санглена ).

Князь Петр Михалыч Волконский давно уже близок к государю: он состоит при его особе еще с 1797 года – почитай, пятнадцать лет уже.

Князь был послан в 1807–1810 годах в заграничную командировку с секретным заданием составить описание устройства генерального штаба армии Бонапарта.

И я поехал вместе с Волконским. Он уговорил меня уйти из Московского университета. И я действительно ушел и был прикомандирован к его штабу (он ведал тогда военным министерством) в чине майора, бросив науки и начав заниматься сыском.

Правда, во Франции мы решительнейшим образом поссорились – князь никак не мог перенести моего успеха в высшем парижском обществе, где я был принят совершенно как свой. Но все началось с одной истории, которая, увы, в значительной степени озлобила Волконского против меня.

Поначалу поездка наша продвигалась весьма успешно. Мы работали сообща и собрали массу сведений. Вообще я был воодушевлен, ведь это было первое мое шпионское задание. Но вот что произошло потом.

Как-то и меня, и князя пригласил к себе на обед комендант Парижа.

За столом речь зашла об Аустерлицком сражении. Волконский, со свойственной ему заносчивостью и горячностью, неосторожно начал утверждать, будто Аустерлицкое сражение русскими вовсе не было проиграно.

Все французские генералы, бывшие на обеде, тут же стали опровергать мнение князя, который не мог подкрепить никаким доказательством высказанное им, однако продолжал крепко стоять на своем. Это патриотическое упрямство взбесило французского гусарского генерала, коего звали, сколько я помню, Ruffin (Руфин).