Скованные одной целью   ::   Тучков Владимир

То есть, конечно, молодежи, потребляющей пиво из горла, здесь было вполне достаточно, что способствовало вживанию в роль. И пару бутылок он смог перехватить с минимальными усилиями, отбившись от трех старых мегер с клюшками. А больше ему и не надо было. Две бутылки – это оптимальное количество: и руку не тянут, и позвякивают в пакете вполне отчетливо и характерно.

Наконец подошел к тому самому месту. Абсолютно никаких следов. Похоже, что заинтересованные лица поработали здесь ночью на славу. Одно дело убрать трупы и сумку, что было не столь уж и сложно. И совсем другое – счистить и смыть с дорожки кровь. И даже примятую траву вспушили. Наверняка и стреляные гильзы собрали все до единой. Аккуратно и тщательно, словно только что вылезшие из земли опята.

Танцор вспомнил, откуда вчера прогрохотали выстрелы. И медленно, приглядываясь и принюхиваясь, пошел в этом направлении.

По идее, этим же путем пробирался и мужик с сумкой. Пробирался, истекая кровью. Но и здесь, в чахлых зарослях кустарника, тоже не было никаких следов ночной драмы. Ни одной капельки бурой засохшей жидкости.

И вдруг слева неожиданно раздалось лошадиное ржание.

Танцор сменил курс и пошел на звук. Хоть и не вполне понимал, каким образом лошадь может быть связана с тремя отпиленными человечьими ногами.

Метров через триста увидел длинное одноэтажное здание с неестественно высоко расположенными окнами.

Прошел вдоль оштукатуренной стены. Свернул за угол. И увидел над воротами энергичную надпись:

КОННО-СПОРТИВНОЕ ОБЩЕСТВО «СОКОРОС»

Данная отрасль человеческой деятельности была для Танцора практически неизведанной. Память хранила лишь имена командарма Буденного, олимпийской чемпионки Елены Петушковой и прославленного жокея Николая Насибова. Да смутные воспоминания о том, как их труппа лет сто назад просадила на пятигорском ипподроме деньги на обратную дорогу. И все тогда восприняли это как кару за халтурное исполнение в местном драмтеатре не какой-то там «Чайки», а именно «Холстомера».

Однако спортсмены-конники наверняка гораздо менее опасны, чем бандиты. Поэтому Танцор решительно открыл дверь и вошел внутрь. В нос ударил острый запах сена, конского навоза и пота – как конского, так и человеческого.

Прошел мимо денников, в которых гулко перебирали копытами лошади, косящие гордым глазом на незнакомца.

И замер в изумлении. Внутри просторного манежа происходило нечто совершенно непонятное. Нечто такое, что даже полному конному профану Танцору показалось бредом и дикостью.

В центре манежа был установлен длинный стол, за которым сидело около сорока человек, преимущественно молодых мужчин в ярких камзолах. На столе громоздились бутылки и закуски. Однако веселья, которое должно было сопутствовать такому обилию спиртного, не наблюдалось. Люди были чем-то изрядно удручены. И хоть слышны были речи, но это были горькие речи.

Тут же, рядом, стоял вороной конь. Но и он был невесел. Стоял, опустив шею. Не потряхивал гривой. Не грыз своих удил.

Танцор понял, что попал на поминки.

И изрядно удивился: какие могут быть поминки, когда ещё наверняка и похоронить-то не успели?

Напялив на лицо заискивающее выражение, Танцор прихрамывая, бочком приблизился к грустному застолью на расстояние слышимости:

– Ребят, это самое, бутылочков пустых не будет? Уважьте пенсионера, а?

– Тебе что, старый, надо?! – сердито сказал чернявый паренек, который сидел на самом дальнем конце стола. Наверняка какой-нибудь младший помощник старшего дворника. – Не видишь, у людей горе? А ты приперся со своими бутылками.

Танцор, сросшийся с ролью, как конь с подковами, втянул голову в плечи и сильно завиноватился: зашмыгал носом и начал жалко улыбаться.