Слово Варяга   ::   Сухов Евгений

Въедливый, как червь, и необыкновенно педантичный, Кирилл едва ли не на брюхе ползал на месте преступления, выискивая возможные улики. Лицо его при этом оставалось замкнуто-бесстрастным, трудно было понять, что именно он укладывал в пластиковые пакеты. Иногда кто-то из присутствующих не выдерживал и пытался что-нибудь спросить у него, но, не особенно выбирая выражения, невзирая на высокие чины, Балашин отгонял всякого, кто пробовал вторгнуться на его территорию. А потому начальство, не особенно сетуя, стояло в сторонке, покуривая, и терпеливо дожидалось первых результатов.

Место происшествия изучали с особой тщательностью, разбивали слежавшиеся ледяные глыбы и терпеливо просеивали их через сито, опасаясь пропустить хоть что-нибудь. Были обнаружены три пуговицы, одна маленькая, очевидно от бюстгальтера, две другие покрупнее — темные. Возможно, от мужского костюма. Тщательно упаковав их в пластиковые пакеты, Кирилл уложил пакеты в сумку, где уже лежало множество всяких предметов, обнаруженных ранее. Профессионализм криминалиста и его бригады невольно внушал уважение. С первого взгляда было понятно, что парни знают свое дело и что с подобными вещами им приходилось сталкиваться не однажды. Майора Балашина никто не подгонял, а он не спешил. Если обследование места убийства затянется, то ничего страшного не произойдет, подведут прожектора, и работа продолжится в прежнем режиме.

Присев на корточки, Балашин рассматривал небольшой узкий предмет, вмерзший в песчаный грунт. Внешне он напоминал хлястик от пальто. Не исключено, что найденная ранее пуговица была именно от него. Эксперт и техник-криминалист научились понимать друг друга с одного взгляда. Достаточно было Балашину заинтересоваться каким-то предметом, как техник тут же фотографировал этот объект. Уже не первый год в крепком тандеме они выезжали на место происшествий, а потому умели работать слаженно, без лишних разговоров.

Рядом с экспертом работал еще один сотрудник — из отдела идентификации неопознанных трупов. Это был мрачноватого вида дядька (собственно, удивляться не стоит, подобная работа к веселью не располагает), в коротком кожаном пальто и в резиновых, по самый локоть, перчатках. Несмотря на заметный холод, он был без головного убора, и оставалось только удивляться его выносливости. Звали его, как припомнил Михаил, Василий Нестерович Тузов. О его профессионализме ходили легенды. Так, например, утверждали, что, взглянув на череп, он мог тотчас нарисовать портрет покойника. Сейчас он терпеливо снимал с трупа отпечатки. Дело нехитрое и привычное.

— Подойти можно? — спросил Чертанов.

Балашин очистил от снега хлястик, осторожно положил его на ладонь и показал пальцем:

— Вот только с этой стороны. Мы тут расчистили. А с этой еще не трогали.

Девушка была обнажена, она лежала, вытянувшись во весь рост. Она, наверное, раньше была красивой. Применительно к трупу подобное прилагательное просто неуместно. На шее у нее была затянута какая-то тряпка. Очевидно, именно этой удавкой она и была задушена. Присмотревшись, Чертанов увидел, что это был бюстгальтер. Надо признать, не самая удобная вещь, чтобы произвести удушение. Куда сподручнее, например, длинная веревка. Напрашивается простой вывод: преступник был крепким и сильным.

— Что ты об этом думаешь? — спросил Михаил у Балашина, после того как тот упаковал хлястик.

— Убийство необычное… Тут много непонятного, — откровенно сказал Балашин. — Хотя, как ты сам знаешь, на трупы я насмотрелся предостаточно.

— А поконкретнее можешь?

— Посмотри на правую кисть, — показал Балашин.

Чертанов сделал еще один шажок и присел. Правая кисть девушки была изуродована, точнее, на ней отсутствовал безымянный палец.