Тайна похищения генерала Кутепова   ::   Фелисье Клод

— Ваша подпись под этой бумагой будет только гарантией того, что вы не станете преследовать меня просьбами об увеличении гонорара…

У Посвистова закружилась голова: 100000 франков! За сотую часть этой суммы он наговорил бы сотне дам сколько угодно глупостей…

— Сто тысяч франков! — простонал он. — Но разве даются даром такие деньги?

— Вы и не получите их даром. Вы исполните четыре поручения, для вас совершенно легких, но имеющих большое значение для других, то есть для меня, — быстро поправился Дегро. — Вы понимаете, что документ этот не может обязать вас совершить что-либо противозаконное. Подписывайте, и вот вам чек на 20 000 франков.

Вихрь соображений промчался в голове полковника.

— Слушайте, вы не «оттуда»? — откидывая перо, которое подносил уже к бумаге, спросил он.

Дегро улыбнулся.

— Я понимаю. Вы намекаете на улицу Гренель. Как странно, что все русские в Париже опасаются каких-то козней со стороны этого посольства. Право, мне смешно, мосье…

— Да, но вы не оттуда?

Дегро покачал головой и указал пальцем на бумагу, где после его фамилии значилось «негоциант».

— Купцу нет дела до политики.

Посвистов подписал бумагу, и перед ним очутился чек, на котором красиво и аккуратно было выведено «20000».

— Вот мы и покончили, — бережно пряча документ в бумажник, сказал Дегро и добавил уже тоном начальника: — Завтра в полночь в вашем дансинге появится дама в голубом платье в сопровождении пожилого господина. К ее плечу будет приколота роза. Вы должны танцевать с ней и сказать: «Дегро ожидает». Это должно быть сказано так, чтобы никто, в особенности ее спутник, не слышал. Понимаете?

Посвистов наклонил голову.

«Э, да ты, по-видимому, старый ловелас», — подумал он.

И сказал:

— Все будет исполнено в точности. А остальные три поручения?

— В свое время вы их получите, — холодно ответил Дегро и, поклонившись, вышел.



II. Дама в голубом

«Ла Рушо» не был фешенебельным рестораном. Это было одно из тех кафе на Монпарнасе, которые посещают иностранцы ради соприкосновения с жизнью знаменитой парижской богемы.

Помимо живописных фигур монпарнасских литераторов и художников был в «Ла Рушо» и еще магнит, привлекавший иностранцев, — оркестр балалаечников, «настоящий русский оркестр», как величал его в рекламах владелец кафе — сухопарый, маленький, высохший точно маслина марселец — мосье Жак Лабрю.

Других достопримечательностей в кафе «Ла Рушо» не было, но это не мешало ему пользоваться большой популярностью среди ночных гуляк.

Посвистов был дансером в этом учреждении. Около года он пожинал лавры успеха среди женщин на зависть коллегам по профессии, но затем в кафе появился негр-танцор, и звезда полковника померкла.

Целые вечера проводил он в бездействии или танцуя с тяжелыми расплывшимися матронами — женами нуворишей, разжиревших на военных поставках.

Потянулись серые дни безденежья и жизни впроголодь… Коллеги поддерживали, чем могли, Посвистова, и особенно балалаечники, среди которых было несколько его однополчан.

В этот вечер коллеги-дансеры и хор балалаечников были изумлены поведением Посвистова.

Явился он в новом с иголочки фраке, особенно возбужденный и жизнерадостный, и огорошил всех предложением поужинать за его счет после окончания «работы».

— Ты что, наследство получил? — осведомился капельмейстер хора Чернояров — бывший бравый штабс-капитан 9-го сибирского полка. — Или подцепил богатую старуху?

— Ни то, ни другое. Получил выгодную работу, — пояснил полковник.

Вечер потянулся, как все вечера в кафе. Танцевали под неистовый рев джаз-банда, танцевали под залихватский рокот балалаек.

Посвистова уже не раздражал конкурент-негр, записывавший на манжете имена очередных партнерш, жаждавших соприкоснуться с настоящей экзотикой в танце.

Время близилось к двенадцати.