Там, на сухой стороне   ::   Ламур Луис

Та девушка (или женщина) направилась туда, она знала, что делает. Никто не нашел ее. Во всяком случае, я об этом не слышал.

Если она знала дорогу, значит, ездила здесь и раньше, может быть, не единожды, а если в горах было убежище, то ей о нем было известно.

Меня не слишком интересовало, кто она. Она была либо свидетелем убийства, либо многое о нем знала. Когда началась стрельба, она не стала тратить времени впустую и сразу же рванула в горы.

Теперь все следы ее уже исчезли, если только она не оставила новых. Как бы то ни было, она бежала куда-то в поисках безопасности, и я надеялся узнать куда. Во всяком случае, я так думал.

Мне в лицо дул приятный свежий ветер. Моему серому тоже нравились длинные тропы, и он устремился к холмам, словно знал уже, куда мы направимся. Там, наверху, трава будет сочной, а вода студеной и вкусной.

У меня никогда не было другого оружия, кроме винтовки. Давно хотелось иметь револьвер, но денег на него не было. Однако винтовка была хорошая — настоящий «генри». На поясе также висел нож, которым даже можно было бриться — такой он был острый.

Мой конь направился в седловину между холмами, потом поднялся по склону, и мы выехали на вершину пологого холма. Ветер трепал его гриву, и весь мир привольно раскинулся перед нами.

За мной простиралась наша земля, но я не оглядывался. Мне было шестнадцать, а где-то в горах пряталась девушка. За шестнадцать лет я всего раза три или четыре оказывался рядом с ровесницами, и это всегда меня пугало. Девушки выглядели так, будто им известно все на свете, а мне — ничего.

Этой женщине, ускакавшей с ранчо, могло быть четырнадцать, сорок или девяносто три. Я ничего о ней не знал, но в моем представлении она была молодой, золотоволосой и прекрасной. Для меня она была той самой принцессой, о которых говорится в сказках, и я собирался познакомиться с ней.

Уже три-четыре года я все спасал красавиц от индейцев, медведей и бизонов. Конечно, в мечтах. Но еще не разу в своих мечтах я не дошел до той минуты, чтобы начать с ними разговор. Я вроде как стеснялся, потому что даже и во сне не знал, о чем с ними говорить.

С вершины холма я оглядывал горы. Пробираться по ним совсем не просто, хотя там должны быть тропы. Если вначале как следует изучить ситуацию, обязательно найдешь выход.

Мне показалось, что по травянистому склону одного из холмов вьется едва заметная тропка. Я двинулся к ней, а вороной словно того и ждал: он тут же обнаружил тропу и, ступив на нее, уже не терял из виду.

Иногда тропа исчезала в траве. Но мой вороной то ли все-таки видел ее, то ли чувствовал. Мы спустились с холма на луг, пестревший такими яркими красками, что на него было больно смотреть; потом переправились через буйную, порожистую речушку, летящую среди камней, словно она куда-то опаздывала, и очутились среди деревьев.

Обогнули небольшой осинник, и там я увидел лося. Это был еще не заматеревший, но уже очень упитанный бычок. Его мяса хватило бы нам недели на две, притом, что часть мы бы засолили на зиму. Я начал было поднимать винтовку, но остановился.

Эхо выстрела отразится от стен каньона и пойдет гулять по горам, предупреждая всех и каждого, друзей и врагов, что я выбрался на охоту. С тяжелым сердцем я позволил лосю уйти. Стрелять еще рано — сначала нужно исследовать горы, а потом уж заявлять о себе.

На опушке осиновой рощи я натянул поводья, остановил серого и прислушался. Лось ушел, не обратив на меня внимания. Ну и пусть его. Я взглянул вверх, на полого уходящий ввысь массив огромной горы. По ее склону стройными рядами, как солдаты, маршировали батальоны осин. Ниже расстилалась ровная трава, кое-где чередующаяся во впадинах с густым низкорослым кустарником. Тропа, по которой мы ехали, — или ее двойник, — ниточкой вилась по склону.