Случай в Момчилово (Контрразведка)   ::   Гуляшки Андрей

Его тонкое продолговатoe лицо, чуть скуластое, с высоким лбом и энергичным подбородком, освещали большие серо-голубые глаза. В минуты отдыха, размышлений или во время реставраторской работы над какой-нибудь античной находкой, поглощавшей все его внимание, глаза его были спокойные, задумчивые, глубокие. Когда же он изучал обстановку, в которой произошло нечто такое, что становилось предметом его деятельности как сотрудника госбезопасности, пытался обнаружить чьи-то следы, эти задумчиво созерцающие глаза становились сразу суровыми. педантично-взыскательными, бесконечно внимательными даже к едва приметным деталям. В такие минуты они казались совсем серыми и холодно поблескивали из-под полуопущенных век, словно полированная сталь.

Зрачки его глаз либо пропускали к себе чужой взгляд и тот терялся — трепещущий и беспомощный — в их глубине, либо отталкивали его от себя, бесцеремонно и резко, как негостеприимный хозяин. Все зависело от его настроения.

У него были русые, слегка вьющиеся волосы актера, исполнителя романтических ролей, выпуклый лоб математика и экспериментатора. Пальцы его боксерских рук были длинными, тонкими, нервными, как у профессионального музыканта.

Аввакум любил шутить, хотя и сдержанно, иногда бывал разговорчив и весел, а иногда настолько молчалив, что производил впечатление подавленного, тоскующего человека.

Итак, едва успел Аввакум Захов забыться в легком предутреннем полусне, как на столике у постели резко и настойчиво зазвонил телефон. Ночной порой, да и ранним утром телефонный звонок звучит как-то особенно тревожно и заставляет человека вздрагивать, даже если он только что забылся в легком, прозрачном сне. Но у Аввакума и веки не дрогнули, и голова не шевельнулась; он даже не приподнялся, опершись на локоть, а спокойно протянул руку, дунул по привычке в трубку и сказал ровным, ясным голосом, не открывая глаз: — Слушаю!

По телефону сообщили, что через десять минут приедет служебная машина и отвезет его к начальнику управления полковнику Манову.

Ночью капитан контрразведки плохо спал, и это было вызвано отнюдь не обстоятельствами делового характера. Причиной его бессонницы были вовсе не служебные обязанности и заботы. В сущности, даже ничего особенного и не произошло.

Под вечер он решил позвонить по телефону Сие Жейновой, работавшей в химической лаборатории большого парфюмерного предприятия. Несмотря на свои двадцать два года и увлечение баскетболом, Сия Жейнова обнаружила необычайный интерес к археологии. И может, именно поэтому Аввакум три раза в неделю звонил ей по телефону, предлагая вместе прогуляться. Все шло на лад и могло бы кончиться хорошо, если бы раскрытие шпионской резидентуры «Дубль ве» (Василев — Вапурджиев) не вынудило Аввакума на продолжительное время покинуть Софию. Когда же он возвратился, то с превеликим удивлением обнаружил, что Сия стала проявлять повышенный интерес к токам высокого напряжения — дважды в неделю она совершала прогулку с молодым инженером, работающим на заводе электрооборудования. Этот молодой человек был родом из Тырново — земляк Аввакума, его близкий друг с юношеских лет. Они вместе купались в омутах Янтры, вместе лакомились арбузами с чужих бахчей. Поэтому не было ничего удивительного в том что Аввакум познакомил его с Сией.

Но это только теоретически, а на практике Аввакум оказался в накладе. Прежде всего, он больше не видел открытого, чистого взгляда своего друга: когда они бывали вместе, инженер, неизвестно почему, старался не смотреть ему в глаза. Вторая потеря была еще более ощутимой — вместо трех встреч в неделю с Сией Жейновой он теперь довольствовался лишь одной. Сия жаловалась на отсутствие свободного времени, а Аввакум был деликатен: настаивать не в его характере.