Тропою дикого осла (Записки великого русского писателя)   ::   Динец Владимир

Приятно ехать в кузове по степи, развалившись на мешках с солью и укрываясь брезентом от коротких дождиков. Словно плывешь на яхте по бескрайнему морю ярко-желтой травы и бурого щебня, а сурки и зайцы вместо дельфинов. Ночью в лучах фар дорогу перебегают курчавые зайцы, хомячки и изредка коты-манулы.

18.07. Быт кочевых тибетцев напоминает киргизский - летовки, кошары, каймак (по-английски "yak yogurt"). Только вместо комфортабельных просторных юрт - убогие палатки. Из Гёрцзе - сравнительно большого поселка (~100 домов) - делаю вылазку на ближайший хребет. На обратном пути вижу странную тучу - небольшую, черную, всю в молниях. Что-то в ней не то. Невольно ускоряю шаг. За километр до поселка становятся видны висящие под тучей черные и белые полосы - это мамматокумулюс, градовый заряд. Едва добегаю до первого дома (естественно, кафе), как начинается град размером с абрикос. Он проходит полосой в полкилометра шириной и выпадает слоем в 5-10 см. После града население выбегает на улицу - занавешивать выбитые окна и подбирать мертвых птиц и зайцев. На ужин - зайчатинка.

19-20.07. Иду на юго-восток через хребет Алинг-Гангри. Грязь и нищета тибетцев просто ужасают. Конечно, все кочевники живут просто, но у казахов и киргизов в юртах все-таки чисто, а нищий с виду пастух-туркмен может уплатить за невесту для сына калым в размере стоимости "Мерседеса". У тибетцев большие стада, но они питаются чаем с ячьим маслом и цзамбой ячменной мукой, которую разводят водой до чего-то среднего между глиной и цеметом. Холодной водой здесь не пользуются из принципа, а чтобы вскипятить чайник, надо полчаса нагнетать мехами воздух в кучку дымящегося овечьего навоза. Палатки крошечные и топятся по-черному. О гостеприимстве говорить не приходится - в лучшем случае угостят кипятком из грязного термоса. Моются ниже шеи тибетцы раз в году, во время специального праздника. Зато у любого постоянного дома - спутниковая антенна.

Поймал бабочку Oeneis budda на рекордной высоте - почти 6000 м. Странно, что ночи здесь не очень холодные - на Памире на такой высоте давно бы дал дуба.

Погода неустойчивая - то и дело льет дождь. Фауна совсем непуганая, звери подпускают на 50-100 м и неторопливо убегают: оронго - танцующей иноходью, дзерены - длинными скачками, чьянги - звонким галопом, дикие яки - тяжелой рысью, медведи-пищухоеды - походкой пьяного матроса, а курчавые зайцы не убегают вообще. На одного я в буквальном смысле наступил. Птицы не боятся залетать в гнезда и кормить птенцов-слетков в двух шагах от меня. Гнездятся они в основном в норах пищух. Осторожны только волки, архары и сокола-шахины.

21.07. В подобном маршруте каждая вещь - маленький друг, потеря которого - серьезная неприятность. Потерял ручку и кепку. Бедный нос! Ручка есть другая.

Весь день шагаю от поселка Цочён вверх по реке к перевалу через Гандисышань (старое название - Трансгималаи). Я уже настолько привык к высоте и дальним переходам, что прохожу 60 км с набором высоты 600 метров и почти не устаю. Ночую у озера с огромной колонией горных гусей - всю ночь не давали спать. Видел падение метеорита, почему-то ярко-зеленого цвета (точнее, света). До земли он не долетел, взорвался. Под утро выпал снег - почти четверть метра.

22.07. Снег испарился на солнце к полудню. Едва зашел в палатку пастухов тяпнуть тибетского чая (кажется, я единственный путешественник, которому он нравится), как меня догнал грузовик с тремя австралийскими туристами в кузове. Типовой разговор с шофером на смеси тибетского и китайского:

- Та-ши-де-ле, коре! (Здравствуй, друг!)

- Та-ши-де-ле.

- Лхадзе ма? (В Лхадзе едешь?)

- Лах-со (Да).

- То-ла? (Сколько?)

- Ибай квай (100 юаней).

- Ла-мех, эр-чи (Нет, 20).

- Лю-чи (60).

- Сань-чи (30).

- У-чи (50).

- Хао, та-чи-чен (Хорошо, спасибо).

Поехали.