Весьма опасная игра   ::   Лайл Гэвин

Хомер спросил:

– Вы считаете, я буду там совершенно один?

– Да, скорее всего, на двадцать пять миль вокруг там нет ни души.

Эти Кемийонки-Верийоуки расположены в том месте, которое на карте выглядит большим выступом Финляндии в Россию в восточном направлении. Фактически скругление границ произошло иначе: после войны Россия вклинилась севернее и южнее этого выступа, Среди соображений, по которым это было сделано, фигурировали никелевые рудники Петсамо; вот почему поиски новых месторождений никеля считались столь приоритетной работой.

Русские не захватили выступ, потому что владение им ничего им не давало. Лесоматериал был слишком тонок, чтобы с толком его разделать, а земля слишком каменистой, чтобы ее возделывать. И никто не нашел в ней хоть каких-нибудь полезных минералов. Пока. И все, что было здесь – это скалы, или медведи, или охотники за первым и вторым.

Мы летели, разделенные грохотом стремительно стареющего "Бобра". Потом я спросил:

– Вы прибыли сюда только чтобы поохотиться на медведей? Я считал, что медведей полно и в Штатах, и в Канаде.

– Они есть там, сэр, и я собственноручно подстрелил несколько штук. А теперь я хочу попытаться добыть европейского бурого медведя.

Я тщательно подобрал слова, тон и осторожно спросил:

– Что вы делаете в свободное время. У вас свой бизнес?

Он мягко улыбнулся.

– Нет, я только охочусь. Я растрачиваю свою жизнь на охоту, а еще путешествую с целью охоты. Это все, что я люблю делать.

Я ухитрился просто кивнуть, удержав глаза на измерителе давления масла. Всякие бывают виды безработицы. Потом повернул голову направо, посмотрел на него и спросил:

– Вы в самом деле охотитесь? Вы не идете по следу Волкова?

Он выглядел искренне озадаченным.

– Не думаю, что я вас понял, сэр.

Я кивнул.

– Извините, не знал. Волков – это наша легенда о кладе, спрятанном здесь, в Лапландии. Обычно один-два человека разыскивают его здесь каждое лето.

– В самом деле, сэр? – он выглядел заинтересованным, но только так, из вежливости. – Не знал, что тут спрятан клад.

– Ну, по-моему, его тут нет. И даже если он и был, то, думаю, давно исчез; более того, лично я считаю, никаким кладом тут никогда не пахло. Однако есть сорт помешанных, которым нравится в него верить.

– Вы когда-нибудь расскажете мне эту историю?

– Кошмар! Историй столько, сколько и людей, его ищущих; у всех своя точка зрения. Поначалу считалось, что Волков был выходцем из приполярной России, богатым инженером или кем-то в этом роде, из Мурманска, на северном побережье. Когда началась революция, зимой 1917-1918 года он задумал сбежать и взял курс на Финляндию. Та только что получила независимость. Он тоже захотел независимости для себя, жены и состояния. Жена сюда добралась, а он и драгоценности – нет. Так что где-то здесь, – я очертил рукой угол около 270 градусов, – лежит его выбеленный временем скелет, скрывающий в грудах костей мешочек золотых и бывших в употреблении царских запонок.

– Так в них и состоит клад, сэр?

– Только Бог знает, из чего он состоит; из тех, кто приезжает на поиски, никто толком ничего не знает. Рассчитывают узнать, когда найдут.

– А миссис Волков, что случилось с ней?

– Волкова, – машинально поправил я. – В русском языке фамилии имеют и женские окончания. Да, это хороший вопрос. Никто никогда не встречал ее. Считается, она покинула Финляндию; и вместе с тем каждый новый слух был вызван тем, что она где-нибудь обнаруживалась. Вспомните, все это было сорок лет назад. Она давно могла умереть.

Я бросил сигарету на пол и раздавил носком ботинка. На днях я пришел к мысли установить на своем "Бобре" пепельницу, иначе в один прекрасный день пол может провалиться, а он мне был пока что очень нужен.