Виселица на песке   ::   Вест Моррис

---------------------------------------------

Морис Вест

Виселица на песке

Глава 1

Все началось с письма, которое принесли в мой номер в среду, 13 июня, в начале первого. На конверте стоял адрес:

Австралия, Сидней, Сиднейский университет, исторический факультет, мистеру Ренну Ландигэну.

На лицевой стороне конверта стояла вычурная печать, в нижнем левом углу был обратный адрес на испанском языке. Марка была наклеена немного криво, но отпечатанный на машинке текст был четким и ясным.

Я запомнил эти подробности потому, что долго рассматривал письмо, не решаясь его распечатать.

В конце концов взял нож, аккуратно разрезал конверт, достал сложенный листок бумаги и, закурив, приступил к чтению.

Письмо было написано главным архивариусом города Акапулько, Мексика.

С присущей латинским языкам цветистостью фраз он писал о том, какой интерес вызвал мой запрос о своем желании доказать связь между испанскими мореплавателями XVIII века и новым континентом Терра Австралия Инкогнита. Подчеркнул, что ему приятно сотрудничать с таким высокообразованным джентльменом, как я, в таком важном вопросе исторического исследования.

Он сообщил, что в октябре 1732 года "Донна Люсия" отплыла из Акапулько с двадцатью сундуками золотых монет для колонии Его Католического Высочества на Филиппинских островах. "Донна Люсия" так и не появилась в Маниле. Официальные власти решили, что корабль попал в шторм и потерпел крушение или стал жертвой пиратов в Китайском море.

Архивариус хвалил оттиск с моей золотой монеты и сообщал, что они чеканились в те самые времена. Она действительно могла быть частью груза.

Он писал...

Остальное меня мало интересовало.

Я думал о маленьком островке недалеко от побережья Квинсленда, одном из сотен островов и атоллов, нанизанных как осколки нефрита на коралловую нитку Большого Барьерного рифа.

В форме вытянутого полумесяца, крутым берегом с одной стороны и тонким серпом белоснежного пляжа с другой. Зимой он был закрыт для туристов. Власти Квинсленда утверждали, что там нет судоходного прохода через рифы. Но я знал проход. Мы с Джанет прошли по нему и пришвартовались на пляже. Медное днище нашей яхты не получило ни одной царапины. Раскинув лагерь под большим деревом, мы обнаружили родник у подножья Западного мыса. Занимаясь подводной охотой во время прилива, Джанет нашла облепленный коралловыми наростами золотой дублон.

Когда наш медовый месяц подходил к концу, она умерла от менингита. Я остался один на один со своей работой младшего лектора, с полустершейся монетой, с воспоминаниями о золотой от загара девушке на белоснежном, залитом солнцем пляже.

Воспоминания о Джанет постепенно стирались, отзываясь в сердце тупой болью, которая время от времени перерастала в острые вспышки. В такие дни я запивал и искал удачу среди умников за покерным столом, в игре баккара, по воскресеньям спозаранку толкался среди конюхов на ипподроме.

Воспоминания о Джанет угасли, но всякий раз, когда я открывал стол, казалось что старая, отполированная до блеска монета горит как яркий день. Я потерял свою девушку, потерял навсегда, но у меня осталась мечта об испанском галеоне с сокровищами среди буйной растительности кораллов. Он был где-то там, у маленького острова, со сломанными шпангоутами, с палубой под наростами кораллов и водорослей, с сундуками в трюме, вокруг которых сновали радужные рыбки.

Я был историком и мог доказать, что корабль был там; по крайней мере, должен там быть.

Ключ к разгадке дал старик Энсон. Джордж Бэрон Энсон. В то время он еще не был адмиралом флота и первым лордом Адмиралтейства, тогда он караулил галеоны, которые каждый год направлялись из Акапулько в Манилу.