Выиграть время   ::   Серба Андрей

Двоих прибывших я признал в тот же миг, как увидел, — это были доверенные люди боярина Боброка. Те, от кого у него нет тайн и кто проводит в жизнь все его хитроумные планы-задумки.

— Ты не мог ошибиться?

— Я не единожды видел их в Москве, когда был гостем Боброка, и хорошо запомнил.

— Что делают московиты у князя Данилы?

— Покуда ничего, отсыпаются да отъедаются. Однако князь велел мне держать постоянно наготове конную полусотню, а заодно сыскать верного человека, хорошо знающего дорогу в Польшу и к черкасам-ватажникам. Такого человека я нашел, отборная полусотня дружинников днем и ночью при конях. Для чего все это, мне пока неведомо.

Сжав рукоять заступа с такой силой, что побелели кончики пальцев, Адомас задумался. Боярин Дмитрий Боброк-Волынец! Имелся ли в мире еще хоть один человек, которого бы он так боялся и ненавидел? Пожалуй, нет.

Выходец из далекой Волынской земли, боярин издревле русского княжества, попавшего после Батыева нашествия под власть великого Литовского княжества, он не выдержал на своей родной земле чужого засилья и покинул отчий кров. Обретя после многолетних странствий приют и спокойствие души в Московском княжестве, он принес туда как память о крае отцов свое прозвище Боброк-Волынец. Его верная служба новой родине не осталась незамеченной, и вскоре он стал правой рукой и незаменимым советником великого московского князя. Не родовитость или богатство, не угодничество или слепое послушание позволили ему занять положение, которого старались добиться многие. Был он честен и прям, умен и храбр, знал несколько иноземных языков, мог читать латинские и цесарские книги. Бывал в разных далеких странах, повидал много страшного и поучительного, познав все стороны жизни и обретя немалый опыт. Сам же московский Дмитрий ценил в нем глубокий ум и воинскую доблесть, умение одновременно быть увертливым дипломатом и настойчивым проводником в жизнь политики великого московского князя. Боброк появлялся везде, где только грозила Москве Орда, и на любом месте оказывался незаменим.

Адомас отвлекся от мыслей, глянул на Богдана.

— Все едино не верю тебе.

Русский воевода снова остался невозмутимым.

— Я предвидел и это, боярин. Коли желаешь, представлю тебе способ проверить мои слова. Каждая птичка рано или поздно возвращается к своему гнезду. Точно так люди Боброка в конце концов тоже вернутся к тому, кто верховодит ими в Литве. Я покажу московских лазутчиков твоим слугам, а как поступить дальше — не тебя учить. Когда окончательно решишь, можно ли мне верить, мы продолжим наш сегодняшний разговор. Согласен?

— Ты еще не сказал, что желал бы получить за свою верную службу. Говори.

От взгляда Адомаса не укрылось, как застыли у воеводы на скулах желваки, опустились в землю глаза.

— Боярин, князь Данило стар и одинок Ежели его вдруг не станет, вспомните с великим князем обо мне.

— Обещаем это, — без раздумий ответил Адомас.

Он мог обещать этому человеку что угодно, поскольку был убежден, что до выполнения обещаний дело никогда не дойдет и воевода попросту не успеет воспользоваться каким-либо плодами своего предательства.

— Благодарю, боярин. Скажи, где и когда ждать твоих людей, дабы указать им московских лазутчиков.

— Они будут у тебя сегодня ночью. Узнаешь их по такому перстню. — И Адомас протянул воеводе руку.

— Прощай, боярин. Помни о своем обещании.

— До встречи, воевода. Будь и дальше верным слугой великого князя Ягайлы.

Развернувшись, Богдан той же размеренной поступью направился к выходу из цветника. Он уже исчез, а Адомас все еще продолжал стоять, опершись руками о заступ и уставившись глазами в землю…

Воевода подошел к группе поджидавших его русских дружинников, вскочил в седло.

— К князю! — бросил он сотнику.