Выкуп Шарпа   ::   Корнуэлл Бернард

---------------------------------------------

Бернард Корнвелл

Выкуп Шарпа

(из серии "Рождество Шарпа")



Ричард Шарп стянул башмаки, положил руки на пояс, потянулся и замычал от боли.

— Долбаные цевки! — сказал он.

— Что не так с долбаными цевками? — спросила Люсиль.

— Насквозь ржавые, — ответил Шарп, сгоняя кота с кухонного стула. — Чтобы заработал мельничный затвор, надо счистить ржавчину, а эти колеса никто не смазывал годами.

Застонав, он сел.

— Приходится сбивать ржавчину, пока не появится железо, а потом еще надо будет чистить сток.

— Сток? — уточнила Люсиль. Она все еще не до конца выучила английский.

— Канаву, по которой вода попадает на мельницу, детка. Она забита всяким мусором.

Шарп налил себе немного красного вина.

— Чтобы его разгрести, понадобится не меньше недели.

— Через два дня — Рождество, — сказала Люсиль.

— Ну и что?

— На Рождество ты работать не будешь, — заявила Люсиль. — Сток, затвор и долбаные цевки подождут. Это — праздник, и я собираюсь приготовить тебе гуся.

— Моего гуся ты давно сготовила, девочка, — ответил Шарп.

Люсиль фыркнула, собрала груду тарелок со стола и направилась к буфетную. Шарп откинулся на спинку стулу, чтобы лучше ее видеть, и Люсиль, зная, что на нее смотрят, вызывающе покачивала бедрами.

— И сготовила по всем правилам, — крикнул Шарп ей вслед.

— Если хочешь получить ужин, — ответила Люсиль из буфетной в дальнем конце коридора, — принеси дров для плиты.

Высокая крыша забренчала от порыва ветра, и Шарп поднял голову. Год назад, когда он вернулся в Нормандию после Ватерлоо, большая, утыканная шпилями крыша текла, а по всему дому ходили пронизывающие сквозняки, но он перекрыл черепицу, замазал щели в оконных рамах и перевесил двери. Это обошлось в копеечку, и платить за все пришлось из половинного жалованья, которое Шарп получал как отставной английский офицер. Ферма не приносила никакого дохода. Во всяком случае, пока, и станет ли она когда-либо его приносить, было сомнительно.

— А все долбаные лягушатники с их налогами! — пробурчал Шарп, заталкивая дрова в печь. Он прикрыл дверцу топки, потом устроил свои башмаки над очагом, чтобы просушить. Их нельзя было придвигать слишком близко к огню, чтобы кожа не потрескалась, поэтому он повесил над плитой свою старую винтовку, и теперь, надевая один башмак на дуло, а другой на приклад, знал, что к утру они высохнут. На мгновение он притронулся к ружейному стволу, вспоминая…

— Скучаешь? — спросила вернувшаяся на кухню Люсиль.

— Я не про армию думал, — ответил Шарп, — а о том, что завтра надо бы подстрелить парочку лисиц. Овцы скоро начнут ягниться. А потом снова займусь этой долбаной мельницей. Рождество Рождеством, но я собираюсь сбить ржавчину, очистить сток и отремонтировать колесные лопасти. Бог знает, сколько это займет времени…

— В прежние времена, — вздохнула Люсиль, — нам пришла бы на помощь вся деревня, а потом, когда все было бы сделано, мы бы устроили праздник.

— Чертовски славные были времена, — согласился Шарп. — Слишком славные, чтобы длиться вечно. И будет совсем уж чертовски славно, если я попрошу деревенских помочь. Да они скорее пристрелят меня, чем помогут!

— Просто дай им время, — попросила Люсиль. — Это же крестьяне. Вот проживешь здесь лет двадцать, они начнут тебя признавать.

— Что до этого, так они и сейчас меня признают. Даже переходят улицу, лишь бы не дышать со мной одним воздухом. Всё этот ублюдок Малэн. Терпеть меня не может.

Люсиль пожала плечами:

— Бедняга Жак! Он до сих пор хранит верность Бонапарту. Ему в армии нравилось. И, кроме того… — она заколебалась.

— Кроме того? — переспросил Шарп.