Заброска чисто по-русски   ::   Платонов Владимир

Я не стану говорить какими словами и в каком тоне мы их встретили. Скажу лишь, что люди, расположившиеся вокруг нас, как-то сразу переместились на несколько метров, образовав вокруг нас пустое пространство. Мы орали, они оправдывались.

- Христом богом. Не виноваты. Потом все расскажу. Простите гадов, засранцев.

Особо долго разборки устраивать было некогда. Поезд уже стоял на перроне. Гена побежал к нему.

Через десять минут в помещение вокзала влетел Гена.

- Быстро! Десятый вагон!

Мы судорожно начали надевать на себя рюкзаки-байдарки, хватать сетки-авоськи. Саша, с навешанном на нем рюкзаком, схватил сетку с пивом, рюкзак потянул в сторону, сетка выпала из рук. Раздалось глухое уханье разбиваемых бутылок с пивом. На полу разливались пивные водопады. Санек попытался что-то там спасти.

- Хрен с ним! Вперед! К поезду! - дико заорал я.

Тяжело груженная колонна со скоростью линейной эскадры развернулась в походный строй и двинулась на выход. Женщины и дети за препятствия не считались, остальные - тоже.

- До отхода поезда Адлер - Мурманск осталось пять минут. Провожающих просим покинуть вагоны.

Мы миновали первый вагон, оставалось еще девять.

Легко понять, что обильное возлияние не прибавляет сил и здоровья. Развернутый строй монстров, каждый под сто пятьдесят килограммов общего веса, давя и сметая все на своем пути, окруженный облаком нервно-паралитических алкогольных газов, со скоростью два километра в час, двигался вдоль поезда.

- Быстрее! Осталось две минуты,- просипел я задушенным голосом.

Быстрее было нельзя. Просто физически нельзя. Удары сердца слились в непрерывный гул работающего дизеля. Ноги переставлялись как блоки египетских пирамид. Воздух бился в районе глотки и в легкие не поступал. Глаза застил черный туман с огненными шарами.

Поезд тронулся когда мы миновали восьмой вагон. В начале десятого вагона из двери высовывался проводник и что-то кричал размахивая рукой. Мы ничего не слышали.

Дальше произошел какой-то провал во времени и мы оказались в тамбуре десятого вагона. Черная завеса перед глазами медленно рассеивалась, реальность начала приобретать очертания. За утихающими ударами сердца я услышал Серегины слова:

- Мужики, дайте закурить. Я не могу пачку достать, очень руки трясутся.

Гена с титаническим усилием залез к себе в карман и достал пачку "Явы". Мы потянулись к ней. Кто-то достал всем сигарет и буквально вставил каждому в рот. А вот зажечь зажигалку долго никому не удавалось, про спички и разговору не было. Наконец силы немного восстановились, руки успокоились и мы это дело перекурили.

- Ну и где вы, мать вашу через пень, болтались?- суровым тоном спросил я. Выяснилось следующее.

Ребята решили прогуляться вокруг вокзала. Разглядывая ленинградские пейзажи, они по московской привычке переходили улицу не обращая внимания на сигналы светофора. Светофор, разумеется, светился красным, и также, разумеется, неподалеку обретался скучающий милиционер. И что же он видит: две личности в старых выцветших майках и не очень чистых мятых штанах переходят улицу на красный свет. При этом стоит добавить, что у каждого из них на груди висит (по старой туристкой традиции) явно не перочинный ножичек в ножнах размером с небольшую селедку. Наш постовой понял, что это его звездный час: задержав двух рецидивистов явно сбежавших с зоны и, очевидно, находящихся в розыске, он тут же получает именные часы, очередное звание, а может даже и внеочерное, и переводится на оперативную работу по отлову особо опасных преступников.

Документов у ребят не было и в ближайшем участке им, со слезами на глазах, пришлось доказывать, что они простые советские туристы, так просто, подышать вышли и на вокзале это каждый подтвердит.