Железная маска   ::   Ладусет Эдмон

Пристальным взглядом изучив помещение и увидев, что Ивонна одна, мужчина бесшумно проскользнул к камину и скорчился у огня. В красноватом отсвете пламени его дьявольская внешность просто ужасала: это был безобразный карлик с маленькими кривыми ножками и длинными тонкими руками, свисающими ниже колен; спину закрывал гигантский горб; непомерно большая голова казалась чудовищной; узкий лоб тонул под гривой густых рыжих волос, почти доходивших до косматых бровей, под одной из которых бешено сверкал единственный глаз. Похоже, что природа, сочтя подобное уродство незавершенным, сделала карлика еще и кривым.

Заметив молчаливое присутствие этого чудовища, Ивонна вздрогнула, посмотрела на него с удивлением, но без испуга, и спросила:

— Что привело тебя сюда в столь поздний час, Ньяфон?

— Мадемуазель, — ответил хриплым голосом карлик, — я пришел, несмотря на мороз и снег, в котором тонули мои ноги.

— Бог мой! Но зачем? Что-то случилось с моей матушкой?

— Нет, мадемуазель, мадам Жанна сейчас у графа Я пришел лишь затем, чтобы поговорить с вами наедине.

— Что за нужда? Ты хочешь открыть мне какую-нибудь тайну?

— Сначала мы поговорим о вашей тайне… а уж потом перейдем к моей.

— О моей тайне? — пробормотала девушка, покраснев.

— Раньше я всегда видел вас смеющейся, веселье не покидало вас, — продолжал карлик, словно и не слышал ее последних слов. — Вы бегали по полям и лугам, верхом на горячем коне легко перелетали через изгородь фермы; даже заставляли оруженосца графа сражаться с вами на шпагах. Вы часто пели, пели и смеялись… Сейчас же, напротив, вы бледны и задумчивы, а улыбку сменили постоянные вздохи. Подобной переменой вы обязаны этому таинственному человеку, чья судьба роковым образом отражается на всех нас. С его приходом счастье оставило замок. Лоб графа де Бреванна изборожден глубокими морщинами, молодость мадемуазель Сюзанны увядает в стенах монастыря, слуги не могут шага ступить из замка, вы же перестали петь и смеяться — и все из-за того, что здесь этот монсеньор Людовик, а вы… вы его любите!

— Ньяфон! — воскликнула девушка, побледнев и резко встав.

— А теперь я открою свою тайну, — дрогнувшим голосом продолжал карлик. — Я вас люблю!

Девушка серьезно посмотрела на него и сказала:

— Бедняга Ньяфон, твоя речь — речь безумца, и лишь поэтому я тебя прощаю! Однако…

— Сжальтесь надо мной! — прорычал взбешенный карлик. — Вы, подобно всем прочим, видя, как природа обошлась со мной, полагаете, что сердце мое лишено чувств. Но вы ошибаетесь, мадемуазель Ивонна! Я люблю вас и хочу, чтобы вы стали моей женой, однако подумайте хорошенько, прежде чем отказать мне, поскольку от меня, и только от меня зависит счастье или несчастье всех живущих в этом замке… Клянусь, что это правда!

— Да, я ошибалась, — холодно ответила ему Ивонна. — Я, подобно всем прочим, считала тебя несчастным, обделенным судьбой созданием, которое следует защищать и утешать; но теперь, убедившись в твоей дерзости, я вижу лишь дурные наклонности и злое сердце… Убирайся прочь! Я изгоняю тебя из своего дома!

Однако Ньяфон не пошевелился, продолжая смотреть на Ивонну своим единственным налитым кровью глазом.

— Послушайте, — сказал он. — Кто-то идет сюда.

— Это возвращается моя мать.

— Нет, это приближается моя месть.

Девушка бросилась к окну и в бледном свете луны различила фигуру мужчины.

— Монсеньор Людовик, — прошептала она.

Открылась дверь, и в залу вошел юноша, протягивая руки к Ивонне. Но тут он заметил карлика и спросил:

— Что это значит, Ньяфон? Ты сказал, что Ивонна в большой опасности. Поэтому я и пришел… Но, похоже, ей ничто не угрожает?

— Со мной все в порядке, монсеньор! — воскликнула девушка.

— Нет, нет! Я говорил правду! — отозвался Ньяфон, прикидываясь дурачком.