АРХИПЕЛАГ СВЯТОГО ПЕТРА   ::   Галкина Наталья

Они стали наведываться друг к другу в гости, в бывшие свои, обмененные, жилища, пить чай, говорить неспешно, обмениваться рецептами варенья, воспоминаниями, да и на кладбище частенько отправлялись вместе: Беляева, на санях ли, на телеге ли, заезжала за Александрой Григорьевной.

Однажды за чаем Александра Григорьевна молвила, руками всплеснув:

– Ох, Галенька, что я вам забыла показать!

И из оставленного в бывшем своем доме сундучка достала завернутую в застиранную и тщательно наглаженную кумачовую скатерть толстую книгу, переплетенную в кожу (кожа сшита была из лоскутков, и пошли на переплет старая сумка Анастасии Петровны и одна ее перчатка непарная - о чем валдайские переселенки не знали, как не знали и того, что красивым рондо от руки написал текст кожаной инкунабулы Валерик с Февральской улицы, всегда сидевший на самодеятельных спектаклях в десятом ряду, с десятого ряда билеты дешевели, чья мать похоронена была неподалеку от мужа Александры Григорьевны вместе с младшей сестренкой Валерика, - за их могилами ухаживала старшая сестра).

– Боже, какая красивая, чудесная книга, - сказала низким прекрасным своим сценическим голосом Галина Ивановна, - откуда она у вас?

– Сейчас расскажу. Лет тридцать тому назад жила у нас родственница со своей внучатой племянницей, обе питерские, девочка была болезненная, кашляла, ее вывезли на свежий воздух, она тут и в школе училась, Настей ее звали. Девочка была балованная, с характером, нравная; один раз сама в город уехала без спросу, тетка ее чуть с ума не сошла, поехала за ней, вернула девчонку. У матери Насти в ту пору вроде ухажер появился, которого девочка прямо-таки, верите ли, лютой ненавистью возненавидела. Отец-то Настин уезжал надолго частенько - в экспедиции, что ли, научные , а мать скучала, соломенная вдова. Так вот, в начале каникул девочка с тетушкой ненадолго ездили в город, и оттуда девчонка тайком от матери и от тетки эту книгу сюда и привезла . Кажется, мать с ухажером книгу эту вместе писали - вроде игры либо совместного сочинения, что-то про острова . Девочка приносит мне, представьте, книгу на чердак, где в плетеном бауле лежат газеты и картонки на растопку, кладет томину в старые газеты: растопите, мол, этим, печь: я говорю: как же, зачем жалко, такая красота; нет, требует, надо сжечь, а если сами не хотите, позовите, я сожгу. Я и пообещала, чем спорить попусту, ребенок все же, на что ребенку правда и лишний в воспитательных якобы целях скандал? Утреннюю растопку печи девочка, конечно, проспала, ей в четыре утра не подняться, проснулась в восемь, перед школой, и ко мне: «Сожгли?» - спрашивает. «Сожгла», - говорю и не сморгнула . А девчонка хитрая, сообразительная: «А кожа от переплета, - спрашивает, - тоже сгорела? - «Да почти вся, - отвечаю, - вон ошметки в золе лежат». Я, не будь дура, кусочки кожи для латки валенок в печь утром кинула. Настя моя успокоилась, повеселела, запрыгала - и в школу ускакала. Продышалась она у нас на Валдае, подкашливать перестала, переехали они с теткой в город: отец Насти вроде из экспедиции вернулся, ухажер сгинул, и стали они жить-поживать. Хотите, я вам ее почитать оставлю?

– Конечно, хочу.

Тонкий лед перекрыл озеро, пароходик перестал ходить на остров, до монастыря было не добраться, пока лед не схватится по-настоящему, и можно будет ходить пешком или ездить на дровнях. Галина Ивановна заскучала, она собиралась наведываться в монастырь и зимою, помогать там по мере сил стены белить, полы мыть, мусор разгребать, пока не настанет весна и позволит заняться садами и цветниками .

Свет, как всегда в конце осени, часто выключался.