Алошка   ::   Демыкина Г

А она с перепугу: "Му-у-у!

Почему-у-у?!"

Ей кричат:

- Ты не думаешь о тишине!

А она им:

"Топнула я во сне,

Как вышло, сама не пойму!

И опять по ошибке: - Му-у!"

Крикуны с мычащей лошадью

Скрываются где-то за площадью.

Но выходят новые крикуны:

- Люди, смотрите тихие сны!

Мама засмеялась, наклонилась ко мне и поцеловала:

- И ты, сынок, смотри тихие сны...

- А дальше, мамочка, - попросил я.

Но мама приложила палец к губам:

- Тише! Тетю Веру разбудишь, - и на цыпочках вышла из комнаты. И свет погасила.

Я приоткрыл штору. На улице было совсем темно. А откуда-то издалека доносилось: динь-динь-динь!

Это бегал по городу мой Алошка. Он все еще хотел прогнать ночь своим серебряным колокольчиком.

Я спустил ноги с кровати, побыстрее оделся и тихонечко вышел на улицу.

Я СПАСАЮ АЛОШКУ

На улице никого не было. Холодный ветер дул на лужи, будто сдувал с них пенку, фонари качались. И желтые круги от фонарей на асфальте тоже качались. И где-то очень далеко звенел звоночек - Алошкин серебряный колокольчик.

"Надо скорее разыскать его и притащить домой!" - подумал я про Алошку. Вдруг мимо меня прошагал в огромных, может быть, даже в семимильных, сапогах добрый молодец Иван Иваныч. Он крутил свои рыжие усы и разбойно пел тети Верину песню:

Тары-бары-бум-бум,

В старых дырах шум, шум.

В старых дырах,

В старых норах

Шум и шорох,

Шум и шорох...

И я сразу понял: он шел выполнять тети Верино задание. Меня он даже не заметил.

Вот прошел Иван Иваныч мимо большого желтого дома с балконами, мимо детского сада, где в окнах флажки и игрушки, мимо деревьев, мимо магазина с синей вывеской... И пропал за углом.

Иван Иваныч смотрел вверх. Он, наверно, думал - это кто-то большой звонит, тете Вере спать не дает.

Он думал, кто-то большой, а это вовсе не большой. И я стал смотреть вниз: я знаю, куда смотреть.

Прошмыгнула кошка по мостовой. Я загляделся на нее, а меня в ногу кто-то - толк-толк.

- Алошка?!

Нет, это толстый голубь. Он просто шел пешком.

- Где ты, Алошка?

Я завернул за угол. Там по тротуару вперед-назад ходил добрый молодец Иван Иваныч в своих семимильных сапогах. И все распевал:

Тары-бары-бум-бум,

В старых дьфах шум, шум...

Вдруг рядом ОЧЕНЬ ГРОМКО ЗАЗВОНИЛО. Иван Иваныча не стало слышно.

Прямо навстречу доброму молодцу бежал Алошка.

А на улице - никого. А фонари горят.

Что делать?

Я как подпрыгну! Как побегу!

Как обгоню доброго молодца Иван Иваныча.

И схватил Алошку.

А он из кулака вывертывается. И тут меня нагнал Иван Иваныч.

- Ах ты удалец-сорванец, кого поймал-изловил? - Это Иван Иваныч спрашивает.

- Я птичку изловил, - говорю.

- Почто не щебечет?

- У нее крылышко болит, - говорю.

- Почто не полечишь?

- Я, - говорю, - дома вылечу.

- Ну ладно, - сказал Иван Иваныч, - Передай низкий поклон Вере Акимовне.

- Передам, - сказал я и побежал изо всех сил с Алошкой к нашему дому.

А он притих в кулаке, как воробышек. Разжал я пальцы, поглядел: а он спит. Устал, наверно. Набегался.

- Эй, Алошка!

- Ну что? - И глазки открыл.

- Это ведь тебя Иван Иваныч искал. Знаешь, как я за тебя испугался.

Он сел на моей ладони и колокольчик рядом поставил. Ножки вытянул, ручками за мой большой палец ухватился: ручки холодные.

- Апчхи! - А потом говорит: - ЧиХОчиЧУ чиДОчиМОЙ!

- Что?.. Что?

- Домой, - говорит, - хочу. Замерз. Вот что.

- А зачем ты так говоришь: "Чи-чи, чи-чи"?

- А это мой тайный язык.

- А меня научишь?

- ЧиНАчиУчиЧу! Научу!

Я накрыл его другой рукой, чтоб теплее было.

- Давай-ка я тебя побаюкаю. - И я запел, как моя бабушка поет:

Спи-тко, усни,

Мое дитятко,

Спи-тко, усни

Малешенько.

Бай да люли!

Бай да люли!

А он там, в руке, тихонько засмеялся и ногой по звоночку - бум! - но не очень громко. Так мы и пришли домой.

ТЕТЯ ВЕРА ЗАСКУЧАЛА

Динь-дон, дон-динь, динь-дон, дань! Наступил новый день. Алошка еще спит в своей маленькой кроватке. А я хожу на цыпочках, чтоб его не разбудить.

Мама ушла на работу, бабушка - в магазин.