Артист Федор Граи   ::   Шукшин Василий

---------------------------------------------

Шукшин Василий

Артист Федор Граи



Василий Шукшин

АРТИСТ ФЕДОР ГРАИ

Сельский кузнец Федор Грай играл в драмкружке "простых" людей.

Когда он выходил на клубную сцену, он заметно бледнел и говорил так тихо, что даже первые ряды плохо слышали. От напряжения у него под рубашкой вспухали тугие бугры мышц. Прежде чем сказать реплику, он долго смотрел на партнера, и была в этом взгляде такая неподдельная вера в происходящее, что зрители смеялись, а иногда даже хлопали ему.

Руководитель драмкружка, суетливый малый, с конопатым неинтересным лицом, на репетициях кричал на Федора, произносил всякие ехидные слова - заставлял говорить громче. Федор тяжело переносил этот крик, много думал над ролью... А когда выходил на сцену, все повторялось: Федор говорил негромко и смотрел на партнеров исподлобья. Режиссер за кулисами кусал губы и горько шептал:

- Верстак... Наковальня...

Когда Федор, отыграв свое, уходил со сцены, режиссер набрасывался на него и шипел, как разгневанный гусак:

- Где у тебя язык? Ну-ка, покажи язык!.. Ведь он же у тебя...

Федор слушал и смотрел в сторону. Он не любил этого вьюна, но считал, что понимает в искусстве меньше его... И терпел. Только один раз он вышел из себя.

- Где у тебя язык?.. - накинулся, по обыкновению, режиссер.

Федор взял его за грудь и так встряхнул, что у того глаза на лоб полезли.

- Больше не ори на меня, - негромко сказал Федор и отпустил режиссера.

Бледный руководитель не сразу обрел дар речи.

- Во-первых, я не ору, - сказал он, заикаясь. - Во- вторых: если не нравится здесь, можешь уходить. Тоже мне... герой-любовник.

- Еще вякни раз. - Федор смотрел на руководителя, как на партнера по сцене.

Тот не выдержал этого взгляда, пожал плечами и ушел. Больше он не кричал на Федора.

- А погромче, чуть погромче нельзя? - просил он на репетициях и смотрел на кузнеца с почтительным удивлением и интересом.

Федор старался говорить громче.

Отец Федора, Емельян Спиридоныч, один раз пришел в клуб посмотреть сына. Посмотрел и ушел, никому не сказав ни слова. А дома во время ужина ласково взглянул на сына и сказал:

- Хорошо играешь.

Федор слегка покраснел.

- Пьес хороших нету... Можно бы сыграть, - сказал он негромко.

Тяжело было произносить на сцене слова вроде: "сельхознаука", "незамедлительно", "в сущности говоря"... и т. п. Но еще труднее, просто невыносимо трудно и тошно было говорить всякие "чаво", "куды", "евон", "ейный"... А режиссер требовал, чтобы говорили так, когда речь шла о "простых" людях.

- Ты же простой парень! - взволнованно объяснил он. - А как говорят простые люди?

Еще задолго до того, когда нужно было произносить какое-нибудь "теперича", Федор, на беду свою, чувствовал его впереди, всячески готовился не промямлить, не "съесть" его, но когда подходило время произносить это "теперича", он просто шептал его себе под нос и краснел. Было ужасно стыдно.

- Стоп! - взвизгивал режиссер. - Я не слышал, что было сказано. Нести же надо слово! Еще раз. Активнее!

- Я не могу, - говорил Федор.

- Что не могу?

- Какое-то дурацкое слово... Кто так говорит?

- Да во-от же! Боже ты мой!.. - Режиссер вскакивал и совал ему под нос пьесу. - Видишь? Как тут говорят? Наверно, умнее тебя писал человек. "Так не говорят"... Это же художественный образ! Актер!

Федор переживал неудачи как личное горе: мрачнел, замыкался, днем с ожесточением работал в кузнице, а вечером шел в клуб на репетицию.

...Готовились к межрайонному смотру художественной самодеятельности. Режиссер крутился волчком, метался по сцене, показывал, как надо играть тот или иной "художественный образ".

- Да не так же!.. Боже ты мой! - кричал он, подлетая к Федору. Не верю! Вот смотри.