Архитектор снов   ::   Чаландзия Этери

Аннотация: Семья Майи, профессионального и успешного фотографа, погибла много лет назад. Но девушка не одинока, ее окружают не родные, но любящие и влюбленные люди. Однажды на фотографиях Майи начинают проступать неясные изображения – словно кто-то пытается проникнуть в этот мир, прорвав глянцевую поверхность снимка. Кто это, почему так происходит и какое отношение имеет к Майе? Поиски ответов на вопросы и череда странных событий приводят героев в пространство, где сон и явь подменяют друг друга, где оживают воспоминания прошлого и забытые лица тревожат воображение…

---------------------------------------------

Этери Чаландзия

Архитектор Снов

С благодарностью

Владимиру Мирзоеву

Пролог

«We are such stuff

As dreams are made on and our little life

Is rounded with a sleep…»

Shakespeare. «The Tempest»

«Мы созданы из вещества того же,

Что наши сны. И сном окружена

Вся наша маленькая жизнь».

У. Шекспир. «Буря»

Перевод М. Донского.



В комнате было жарко натоплено. Потоки теплого воздуха заставляли тихо покачиваться широкие листья растений. Растений было очень много. Они стояли на полу, каминной полке, столах и стульях, некоторые теснились по углам, куда не проникал ни тусклый свет огня в камине, ни желтый колышущийся круг от свечи, пристроенной на краю массивного стола. В стороне в высоком кресле неподвижно сидела старуха. Сильные, скрученные подагрой пальцы воскового цвета уверенно лежали поверх деревянных подлокотников, выточенных в форме когтистых тигриных лап. На руках мерцали драгоценными камнями несколько массивных колец.

Лицо старухи было густо покрыто штриховкой крупных и мелких морщин, но оно сохранило былые очертания. Высокая прическа подчеркивала царственный лоб. Эта женщина была еще красива, а ее властный взгляд не затуманили ни слабоумие, ни маразм. Она сидела неподвижно, наблюдая за агонией пламени в глубинах камина.

–  Петька –  дурак! –  отчетливо и со злостью вдруг произнесла она. –  Всегда дураком был.

–  Господи, Ида Аполлинарьевна! –  донесся укоризненный вздох. –  Супруг ваш, царство ему небесное, уже семь лет, как помер. Будет вам.

У стола, склонившись над бумагами, сидела невзрачная, ничем не приметная женщина в простом платье и очках.

–  Не гневите Бога, –  пробормотала она, обмакивая перо в чернильницу.

Внезапно старуха с силой ударила ладонью по подлокотнику.

–  Ты мне не указывай, чего делать! Та съежилась и втянула голову в плечи.

– Девки обе избалованные, капризные, мать над ними власти не имеет, Андрей только и рад будет им все оставить! А меня кто спросил?! –  голос старухи гудел под сводами комнаты. –  Конечно, не свое же отдает!

В ее глазах плясали искры огня и гнева. Женщина скрипела пером по бумаге.

–  Не будет добра, –  упрямо бормотала она, ссутулившись над своей работой, –  ой, не будет. И Андрей Петрович осерчает.

Старуха недовольно жевала губы, поглядывая в ее сторону.

–  Пускай себе, –  неожиданно спокойно произнесла она. –  Мальчишка еще. «Семья, семья…» –  у самого ветер в голове. Вон, по бабам шастает…

–  Ой, ну что вы говорите, Ида Аполлинарьевна? –  ее помощница сокрушенно покачала головой.

–  Я правду говорю! Ты пиши давай, время-то идет.

Словно в подтверждение ее слов, со скрипом сдвинулись стрелки на часах, упрятанных в тени зеленых зарослей. Наконец, женщина закончила и подняла голову.

–  И все драгоценности приюту завещаете? Ничего не оставите?

–  Ничего. Старшей внучке медальон подарю на день рождения, как обещала, –  старуха подняла тонкую цепь и придержала пальцами качнувшийся в воздухе плоский диск, украшенный россыпью переливающихся камней. –  И хватит с них. Им и так по дедовскому завещанию и дом, и все деревни отойдут…

Помощница вздохнула.