Аз буки ведал   ::   Дворцов Василий

- Хорошо... Не горячитесь, я тоже позавчера развелся.

Глава вторая

Темно-зеленый "жигуленок", весело жужжа, бежал по узкой асфальтовой полосе, довольно крутыми галсами ведущей на юг. С левой стороны плотно стояли высокие тополя, совсем еще зеленые. И откуда же тогда взялась эта пронзительно золотая полоска опалой листвы по самой обочине? Она яркой линией тянулась уже не один десяток километров, красиво очерчивая повороты трассы. Справа, в плотных зарослях кленов, лип и ранеток, пряталась Катунь, редко-редко оголяя свои ленивые, розовато чешуящиеся на вечернем уже солнце воды. Никаких гор не было и в помине, хотя бестолковый и неуютный Бийск миновали уже не менее часа назад. Глеб развалился поперек всего заднего сиденья - за свои кровные можно было чуток и побарствовать. Шофер, выглядевший точно так же, как все частники мира, снял кепку с крепко сидящей на мощной короткой шее, наголо стриженной головы, выставил в открытое окно локоть сильной загорелой руки и, кажется, совсем не смотрел, куда едет. Попытавшись нащупать общие темы разговора, очень скоро он смирился с явным нежеланием пассажира ему поисповедоваться, и то включал-выключал свое радио, то насвистывал "Маленьких лебедей". Или, как бы ни к кому и не обращаясь, сквозь золотые зубы комментировал мелькающие достопримечательности.

- Вот сейчас мы приближаемся к Сросткам... Это родина нашего великого земляка Василия Макаровича Шукшина... Богатая деревня... Вон там - музей... А эта горка, вон - с телевышкой, "Пикет" называется. Там каждый год Шукшинские чтения проводятся. Народу приезжает тьма. Отовсюду. Из Москвы Золотухин бывает, он ведь тоже наш, алтайский... И из-за границы едут, с Америки, там, Австралии. Все русские, конечно...

Мимо проплывали добротные, крепкие усадьбы с палисадниками, из которых выпирали "золотые шары" и фиолетово-алые граммофончики мальв. В стороне от дороги, под деревьями сидели сонные тетки, красочно разложив дары приближающейся осени: огурцы, помидоры, перцы, кислые ранние яблочки и мелкие дыньки. Рядом стояли три-четыре дорогие и не очень иномарки, городские туристы в черных очках и огромных шортах пили из пластиковых бутылок, жевали пахучие шашлыки. Над всем поднималась лысая сопка со стандартной железной телебашней... Пикет, Шукшинские чтения... Глеб пару раз тоже собирался побывать здесь: из Москвы в Сростки постоянно выезжала команда литературных зубров с обширной свитой. Но в связи с происходившей тогда сменой "главных" трения и трещины в редакциях журналов требовали обязательного и громкого обозначения - чей ты? за "старую гвардию" или со "свежими силами"? Все это было болезненно и не вызывало азарта, и в конце концов просто заставило перестать печататься в "толстушках". А затем и вообще печататься... Зато удалось сохранить со всеми более или менее нормальные, не активно военные отношения. С надеждой на перспективы.

Начинало смеркаться. Глеб оглянулся и обомлел: между двух нежно позолоченных вечерним светом горных громад, словно на старинной японской картине, низко дрожало огромное, круглое, темно-красное солнце. Под ним лиловый прозрачный туман заполнял косые длинные тени над рекой, перекрытой стремительным подвесным железным мостиком. Дальний берег, вздувшийся зубчатой спиной уснувшего динозавра, с поднимающимися почти до вершин, совершенно синими соснами, влажно оглаживался неизвестно откуда взявшимися бледно-розовыми облаками. Облака медленно, как огромные слепые улитки, сползали вниз, цепляясь за распушенные кроны, а на их светящемся фоне двумя короткими черными черточками кружили орлы...