Белое проклятье   ::   Санин Владимир

Мурат, который снова меня очень любит, отвалил со склада говядину и свинину, Осман притащил баранину, и вся компания под руководством Нади взялась за пельмени. Их решено навертеть тысячу штук - ожидается высокий гость. Меня из гигиенических соображений к пельменям не допускают, и я печатаю "послания к прохвостам". Мама, грозная и сосредоточенная, листает свой кондуит и диктует: - Покидая Кушкол, вы забыли... Максим, "забыли" возьми в кавычки... сдать в библиотеку однотомник Распутина... А еще артист, благородных героев играет! Какая пропасть между видимостью и сущностью!.. Прошу вас... "вас" можешь с маленькой буквы, а то он подумает, что мы его уважаем... Дальше ты сам знаешь, ценная бандероль и прочее. Кошмар какой-то, от библиотеки ничего не осталось! Мама преувеличивает, украдено десятка три книг, правда, хороших; из них удастся возвратить половину, это известно по опыту. Остальных нам уже не видать, книжный вор нынче работает квалифицированно. - Вадим Сергеич! - продолжает диктовать мама. - Покидая Кушкол, вы случайно... также возьми в кавычки, пусть хоть покраснеет, прохвост! - прихватили с собой второй том Скотта Фицджеральда... И этот человек сидел у меня за столом! - Пельмени со сметаной лопал, - подливает масла в огонь Гвоздь. - Будто их не мог скушать Рома. Хотя нет, пельмени для Ромы слишком грубая пища. - Если их мало, меньше сотни, - развивает тему Олег. - В этом случае Рома предпочитает скушать на пари барашка. Рома делает вид, что не слышит. - Не издевайтесь над бедным мальчиком, - вступается Надя. - Рома, а ты в самом деле скушаешь сто пельменей? - Сто пятьдесят, - скромно отвечает Рома. - Но лучше двести. - Хвастунишка. - Надя недоверчиво смеется. - Пари? - К вашим у слугам. - У Ромы сверкают глаза. - Хорошо бы со сметаной. - Аллыгатор! - возмущается Осман. - Надя, не спор с ним, у него не брухо, а бурдюк! - Бур-рдюк! - радостно подхватывает Жулик. - Бар-рахло! Ведьма, хвост выр-рву! Мама и Надя настораживаются, готовясь прикрыть ладонями уши (Надя - одно ухо, левое плечо у нее в гипсе), но Жулик сегодня - джентльмен, лорд на великосветском рауте. А может, шестое чувство ему подсказывает, что его ждет потрясающий сюрприз и лексикон придется срочно менять? Я уже говорил, что у нас будет гость - вечером прилетает Алексей Игоревич. Мы не ждали его раньше осени и терзаемся догадками. Мама, неисправимый оптимист, преисполнена радужных надежд. Олег убежден, что академик, которому физиономия Гвоздя не внушила особого доверия, просто хочет забрать "россиньолы", пока их не сперли, а я, опасаясь разочарований, молчу. А про себя мечтаю, как это будет прекрасно, если мама торжествуя воскликнет: "Ну, что я вам говорила?!" - Ну, что я вам говорила?! - торжествует мама. - Нытики вы все, маловеры! Высокий гость принимает с дороги душ, а мы шумно поздравляем друг друга. Алексей Игоревич привез: чемодан с отличнейшими приборами и датчиками, предложение, которое вызвало у нас взрыв ликования, рюкзак с разными вкусными вещами и - подругу для Жулика! Жулик настолько потрясен, что не отзывается, не сыплет бранью в ответ на мои провокационные вопросы, робко, как школьник, косится на свою суженую и поеживается, когда она его тормошит. - Бывалая, - комментирует Гвоздь. - Бьюсь об заклад, что к вечеру она... - Степа! - прикрикивает мама. - Не распускай язык! - Если попугаи живут по триста лет, - не унимается Гвоздь, - то Жулику, по теории вероятности, любая половина. Жулье, ты был женат, не помнишь? Не помнит - значит, не был, такое не забудешь. Итак, лет, скажем, сто пятьдесят Жулик говеет. Следовательно, заполучив жену... - Степа! - Мама за ухо уводит Гвоздя от клетки. - Не забывай, что ты сам теперь богатый жених и солидный человек. Да, отныне все мы - богатые женихи.