Белое солнце пустыни   ::   Раззаков Федор

Познера сценаристу, отправленная 28 августа:

"Согласно нашей договоренности, ЭТК предпринимает конкретные шаги к тому, чтобы до 15 сентября привлечь для этой постановки интересного режиссера; несомненно, что Вы заинтересованы в реализации сценария не меньше, чем студия.

Однако приглашенный нами для переговоров в Москву режиссер Жалакявичус практически не смог добиться встречи с Вами, а на мою просьбу связаться со мной хотя бы по телефону. Вы попросту не среагировали.

В этих условиях, то есть без Вашего участия в переговорах с режиссерами, ЭТК вряд ли сумеет за оставшиеся две недели решить вопрос о постановке фильма по сценарию "Пустыня" и может оказаться вынуждена пересмотреть нашу с Вами договоренность от 14 августа с. г. в ее части о сроках оплаты сценария".

Стоит отметить, что сам Жалакявичус не шибко расстроился от такого поворота событий, поскольку не горел желанием снимать фильм о басмачах. И хотя в дальнейшем их конфликт с Ежовым был благополучно преодолен (они все-таки встретились), но Жалакявичус от этого проекта отказался, сославшись на свою занятость на Литовской киностудии, где он с 61-го года был художественным руководителем. (Забегая вперед скажу, что их творческий тандем с В. Ежовым все-таки состоится: в 72-м выйдет их совместное детище фильм "Это сладкое слово - свобода!").

После первого худсовета Ежов и Ибрагимбеков сели за поправки. Дело двигалось не так быстро, как того хотелось, поскольку в дело вмешивались объективные причины - Ежов параллельно трудился над сценарием "Дворянского гнезда". Одновременно с этим руководство ЭТК продолжало искать постановщика. Причем после неудачи с "варягом" Жалакявичусом было решено сузить круг претендентов до своих, исключительно мосфильмовских, режиссеров. Зато кандидатуры возникали самые неожиданные. Например, Юрий Чулюкин, который успел прославиться двумя комедиями ("Неподдающиеся", 1959; "Девчата", 1962), и фильмом о спорте ("Королевская регата", 1967). Или Андрей Тарковский. Последний на тот момент находился в творческом простое (его "Андрея Рублева" положили на полку) и, казалось бы, должен быть рад любому предложению о работе. Но, увы, (или наоборот, к счастью) от идеи снимать фильм про басмачей он тоже отказался. В конце концов в поле зрения руководителей ЭТК попал 40-летний режиссер с "Ленфильма" Владимир Мотыль.

В. Мотыль родился 26 июня 1927 года. Его отец был польским эмигрантом, который в поисках работы попал сначала в Германию, а затем оттуда за свои убеждения был вынужден уехать в Россию. В Петрограде он познакомился со своей будущей женой, которая училась в пединституте. В начале 30-х главу семейства арестовали как "врага народа" и отправили на Соловки, где он и "сгорел" за несколько месяцев. Так что своего отца Мотыль даже не помнил. Оставшись с маленьким сыном на руках, его мать устроилась практиканткой к знаменитому воспитателю трудной молодежи Антону Макаренко. Поэтому детство будущего кинорежиссера проходило среди колонистов.

В 1948 году Мотыль окончил Свердловский театральный институт и в течение 9 лет работал режиссером в ряде театров Урала и Сибири. В 1957 году присовокупил к режиссерскому диплому еще один - закончил исторический факультет Уральского университета. В начале 60-х работал на Свердловской киностудии. В 1963 году осуществил свою первую крупную постановку - снял на "Таджикфильме" картину "Дети Памира", которая была удостоена Государственной премии Таджикской ССР. Спустя три года поставил на "Ленфильме" героическую комедию "Женя, Женечка и "катюша", которая принесла ему большой успех среди своего брата-киношника и зрителей, но вызвала гнев чиновников от кино. Последние усмотрели в картине издевательство над советским солдатом-победителем.