Безумная парочка   ::   Элберт Джойс

Деннис Дэй запел что-то в "Шоу Джека Бенни", и Дон Уилсон стал рассказывать нам о всевозможных применениях "Джелло".

- Это и будет нашим десертом, - сказала мать, словно ничего не произошло. - Лаймовый "Джелло" с начинкой из персиков.

Да, все это было вчера - "Джелло", Джек Бенни, день ненависти к япошкам в семействе Маринго.

Сегодня утром мать, как обычно, встала в семь часов и отправилась на кухню готовить завтрак из полуфабриката "Ролстон". Его тошнотворный запах донесся до моей кровати. Больше всего на свете я ненавидела "сухие завтраки" - меня от них тошнило. Харри тоже их не выносил, хотя Том Микс и его "ролстоновские снайперы" превозносили товар до небес. Мы с Харри часто слушали рекламу Тома Микса, однако отдавали предпочтение Джеку Армстронгу, без устали нахваливавшему "Уитиз" - "лучший американский завтрак". Однако моя мать и слышать не хотела о "Уитиз" даже летом.

- Нельзя начинать день с холодных хлопьев.

Постучав в дверь, Харри вошел в комнату. На нем была укороченная матерью старая отцовская пижама. Вид у Харри был бодрый, почти счастливый.

- Ты чего такой радостный? - спросила я.

Он запел "Гимн авиаторов": "Мы летим в небеса сквозь густые облака, чтоб обрушиться с высот на врага."

Эта песня звучала как насмешка над отцом, и я внезапно поняла, что Харри никогда не любил его так сильно, как я. Он слишком стыдился его репутации городского пьяницы. И все же я не могла сердиться на Харри. Мне это никогда не удавалось.

- Я просто зашел узнать, как ты себя чувствуешь, - сказал он.

- Со мной все в порядке.

Он знал, что это неправда, и потрепал мои волосы.

- Встретимся внизу.

Запах "Ролстона" с каждой секундой становился все более назойливым, и вскоре мать позвала нас:

- Завтрак готов!

Я услышала, как Харри направился на кухню, но не сдвинулась с места. Я продолжала лежать. Через несколько минут мать заглянула ко мне, чтобы поинтересоваться, почему я ещё не умылась и не оделась.

- Я не пойду сегодня в школу.

- В чем дело?

- У меня болит голова.

Она потрогала мой лоб.

- У тебя нет температуры.

- У меня сильная головная боль.

Она не предложила мне принять аспирин, потому что мы не держали его в доме. Моя мать - такая яростная противница всяких лекарств, что во всем Пилгрим-Лейке трудно найти второй столь же незаполненный медицинский шкафчик, как наш.

- Постарайся поспать, - сказала она. - Ты выглядишь так, словно плакала всю ночь.

- Это преступление?

Мне на миг показалось, что она обнимет и поцелует меня, но я ошиблась. Мать относилась ко всяким проявлениям нежности не лучше, чем к аспирину.

- Если проголодаешь, в холодильнике лежат остатки ужина.

Произнеся эти теплые слова, она закрыла дверь, чтобы поехать на работу в старом пикапе "шевроле". Мать - сильная женщина, я отдаю ей должное. К тому же она, вероятно, подумала о том, что в её отсутствие верный продавец Деннис может заглянуть в кассу старой семейной лавки (известной также под названием "Универсальный магазин Маринго"), и мы недосчитаемся пары долларов.

- Собираешься пойти сегодня в кино?

Это снова появился Харри. Он уже был в коричневом шерстяном свитере, бежевых вельветовых брюках и своей любимой кожаной куртке.

- Там идет новый фильм с Хэмфри Богартомviii, - сказал он.

Я действительно кое-что задумала, но посещение кино не входило в мои планы.

- Я неважно себя чувствую. Полежу в постели.

- Пока, Алексис.

Он тоже ушел. И вот я лежу в половине десятого в кровати, натянув плед до шеи и не ощущая никакой головной боли. В моей голове крутятся безумные мысли.

В полдень я позвоню Харри в школу, пока он не ушел на ленч, и попрошу его немедленно вернуться домой. Проявлю настойчивость. Потом пососу ему член, пока он будет ласкать меня.