Бэббит   ::   Льюис Синклер

Ладно, он проведет для них еще одну махинацию, но при первой возможности — а такая возможность наверно представится, когда старый Генри Томпсон умрет, — сразу порвет с ними всякие отношения. Ему сорок восемь лет, через двенадцать лет стукнет шестьдесят, хочется внукам оставить незапятнанное имя. Конечно, на сделках с транспортниками можно заработать уйму денег, надо подходить к вещам здраво, и все-таки… Его передернуло. Очень хотелось выложить этой шайке из Транспортной компании все, что он о них думает. «Нет, нельзя, сейчас еще не время. Если второй раз их обидеть, они меня в порошок сотрут. Да, но…»

Он сознавал, что будущее ему не очень ясно. Он не знал, что делать дальше: он был еще молод, неужели все приключения уже кончились? Он чувствовал, что попал в те же самые сети, из которых вырывался с такой яростью, и, по иронии судьбы, его же заставили радоваться, что он опять пойман.

«Да, довели меня, прикончили совсем!» — жалобно подумал он.

Но в доме в этот вечер было тихо и мирно, и он с удовольствием сыграл с женой в пинокль. Он возмущенно возражал Искусителю, что ему нравится жить как полагается, по старинке. На следующий день он зашел к торговому агенту Транспортной компании, и они составили план тайной скупки участков вдоль Ивенстоунского шоссе. Но, возвращаясь в контору, он внутренне сопротивлялся: «Нет, буду все делать по-своему и вести дела, как мне нравится, когда уйду на покой!»

Тед приехал из университета на конец недели. И хотя он перестал говорить об инженерно-механическом институте и сдержаннее отзывался о своих профессорах, но с университетом он никак примириться не мог и больше всего интересовался новым радиоприемником.

В субботу вечером он поехал с Юнис Литтлфилд на вечеринку в Девон-Вудс. Бэббит мельком видел, как Юнис подпрыгивала на сиденье — вся сияющая, в огненно-красном плаще поверх тончайшего платья из палевого шелка. В половине двенадцатого, когда Бэббиты легли спать, Юнис с Тедом еще не возвращались. Поздно ночью, неизвестно в котором часу, Бэббита разбудил телефонный звонок, и он, рассердившись, неохотно поплелся вниз. Звонил Говард Литтлфилд.

— Джордж, Юни еще не вернулась. А Тед?

— Нет… во всяком случае, дверь в его комнату открыта.

— Пора бы им вернуться. Юнис сказала, что вечеринка кончится не позже двенадцати. Как фамилия людей, к которым они поехали?

— Ей-богу, Говард, по правде говоря, я и сам не знаю. Какой-то одноклассник Теда в Девон-Вудсе. Что ж тут делать? Погодите, я побегу спрошу Майру, может быть, она знает, к кому они поехали.

Бэббит зажег свет в комнате Теда. Это была настоящая мальчишеская комната — беспорядок в шкафу, беспорядочно разбросанные вещи, старые книжки, спортивный вымпел средней школы, фотографии баскетбольных и бейсбольных команд. Но Теда там и в помине не было.

Когда Бэббит разбудил жену, та с раздражением сказала, что никаких знакомых Теда она не знает, и сейчас поздно, что Говард Литтлфилд просто врожденный идиот, а она хочет спать. Но она не заснула и очень беспокоилась, а Бэббит у себя на веранде пытался снова задремать под неумолчное, как дождь, журчание ее голоса. Уже рассвело, когда он проснулся оттого, что она трясла его, испуганно повторяя:

— Джордж! Джордж!

— Что… что такое?

— Скорее, скорее, иди посмотри! Только тихо!

Она повела его по коридору к комнате Теда и осторожно приоткрыла дверь. На потертом коричневом ковре легкой пеной розовел шифон сброшенного белья, на солидном кожаном кресле блестела серебряная девичья туфелька. А на подушке рядом лежали две сонные головы — Теда и Юнис.

Тед проснулся и, улыбнувшись, пробормотал неуверенно, хотя и с вызовом:

— Доброе утро! Разрешите представить мою супругу — уважаемую миссис Теодор Рузвельт Юнис Литтлфилд Бэббит.