Блистающий облака   ::   Паустовский Константин

Было это в Усолье, где Нелидов застрял из-за дождей. Самолёт поставили на выгоне, накрыли брезентом, привязали к кольям и приставили для охраны бородатого милиционера. При виде Нелидова милиционер хрип и мигал красными глазками. Городок поливали дожди. Каждую ночь Нелидов вставал, натягивал задубевший дождевик и шёл проверять охрану. Охрана уныло бодрствовала. Нелидову отвели комнату в почтово-телеграфной конторе - одном из лучших зданий города. В комнате пахло сургучом, штемпельной краской и водкой. Начальник конторы, - одинокий горбун и пьяница, сосед Нелидова по комнате, - при первой же встрече, когда Нелидов выскочил из кабинки и, оглушенный, жал руки представителям власти, потянул его за рукав и крикнул: - Вы на земле одно ухо всегда завязывайте! Оно тогда в воздухе лучше слышать будет. Нелидов взглянул с изумлением. - Я это дело понимаю! - снова крикнул горбун. - В воздухе надо иметь слух острый, чтобы в моторе каждую пылинку слыхать. - А ведь верно, - подумал Нелидов и улыбнулся горбуну. - "Пожалуй, попробую." В честь Нелидова был устроен банкет в бывшей пивной. Вдоль стены протянули кумачёвый плакат:"Привет первому воздушному гостю". Керосиновые лампы пылали на столах с водкой и закусками. Нелидов чувствовал себя неловко, - очень он был тонок и молод среди грубоватых и небритых людей. Когда он вошёл свежий, в ловком френче, с орденом Красного Знамени, когда его мягкий пробор склонился перед председателем уисполкома, тискавшим его руку, кто-то из усольских дам ахнул. Кругом зашипели. "Гражданка Мизинина", - сказал предостерегающе председатель и покраснел. За столом Нелидов говорил мало. Ему всё вспоминалась Ходынка, мокрая трава, серый "бенц", привезший его на аэродром, огни предутренней Москвы. Он потупясь, слушал речь председателя. - Спасибо, не забыли, - говорил тот, однообразно помахивая рукой. Дорогой наш воздушный гость пусть не взыщет, - сторона наша зырянская, лесная - одни волки да сосны. Настоящих советских людей мы почитай что не видели. Советская власть делает всё для трудящихся. Советская власть в лепёшку расшибается, - и вот результаты, товарищи! С нами, в волчьей нашей глуши, сидит советский лётчик, кавалер пролетарских орденов. Не то важно, что прислали к нам самолёт, а то, что показали нам нового человека - каков он должен быть. Пример берите, товарищи, чтобы каждый был с таким багажом в голове; рабочий, а культура на нём такая, что с кожей её не сдерёшь. Нелидов покраснел и встал. Напряжённый взгляд чьих-то глаз остановился на нём, и стакан в сухой руке лётчика дрогнул. Глядя только на эти глаза, на побледневшее девичье лицо, он начал говорить ответную речь. Он говорил тихо. Говорил об авиации, о том, что он счастлив покрывать сотни вёрст над сплошными лесами, чтобы доставить затерянным в глуши людям возможность радоваться вместе с ним человеческому гению, упорству, смелости. Он сел. Тогда встала девушка с взволнованным лицом. В свете ламп её волосы были совсем золотые. Она потупилась и очень тихо, но упрямо сказала: - Возьмите меня в Москву, - я не боюсь. Я учиться хочу. Не могу я здесь оставаться. - Наташа, сядь - строго сказал председатель и, извиняясь шепнул Нелидову: - Дочка моя. Всё плачет - в Москву, в университет. Как вы прилетели совсем спятила. - Что же. На обратном пути залечу, возьму. Наташа взглянула на Нелидова так, что он даже подумал: "Не язычники ли они, эти усольцы. Смотрят как на божка, даже страшно." Банкет стал шумнее. Говорили о медведях, волках, ольхе, сплаве и охоте. В разгар банкета горбун-почтарь потребовал тишины и пьяно запел: Графы и графини! Счастье вам во всём. Мне же лишь в графине, И притом - в большом. На него зашипели: " С ума спятил - петь про графов и графинь!" Почтарь сконфуженно умолк, спрятался.