Богач, бедняк (Часть 3 и 4)   ::   Шоу Ирвин

Юность беспощадна. Хорошо, что Рудольф ничего сейчас не пьет, кроме воды.

-- Может быть, у него были какие-то неприятности,-- попытался заступиться за бывшего шурина Рудольф, стараясь не разрушить остатки любви между отцом и сыном.

-- Да, мне тоже так кажется. У него постоянно возникают неприятности.-Билли налегал на бифштекс. Кажется, то, от чего он так страдает, никак не сказалось на его аппетите. Здесь в ресторане подавали вкусную, чисто американскую еду -- бифштексы, омары, морские моллюски, ростбиф, теплые бисквиты -- и разносили ее красивые официантки в скромной фирменной одежде. Большой, шумный зал, столики, застеленные скатертями в красную клетку. Тут было немало учеников из их школы. За каждым столом по пять или шесть мальчиков с родителями одного из них, который и пригласил сюда своих приятелей, воспользовавшись посещением родителей. Может быть, когда-нибудь и он, Рудольф, возьмет своего сына из школы, привезет с его друзьями в ресторан и угостит их всех отменным ланчем. Если Джин согласится выйти за него замуж, это вполне возможно лет через пятнадцать. Каким он сам будет через пятнадцать лет, какой будет она, каким будет их сын? Таким же, как Билли, замкнувшимся в себе, молчаливым меланхоликом? Или же открытым, веселым парнем, как вон те, сидящие за соседними столиками?

Будут ли в то время существовать такие же школы, в ресторанах подавать такую же вкусную еду, а отцы по пьянке врезаться в деревья? На какой риск, однако, шли эти милые женщины и чувствующие себя сейчас вполне комфортно отцы, гордо сидящие за столиками со своими сыновьями, пятнадцать лет назад, когда война только кончилась, а зловещее атомное облако еще плыло над планетой?

Может быть, сказать Джин, что я передумал?

-- Ну а как кормят в школе? -- спросил он просто так, чтобы нарушить затянувшееся за их столиком молчание.

-- Все о'кей,-- односложно ответил Билли.

-- Ну а как ребята?

-- Ничего. Правда, не совсем. Я не могу слышать эти их ужасные разговоры о том, какие их отцы "важные шишки", они постоянно хвастаются друг перед другом, что их папаши обедают с самим президентом, дают советы ему, как управлять страной, что они летом отдыхают непременно в Ньюпорте1, что у них чистокровные лошади и собственная конюшня, как для их сестер закатываются роскошные балы по случаю совершеннолетия, которые обходятся родителям в двадцать пять тысяч долларов.

-- Ну а ты что говоришь, когда слышишь эти разговоры?

-- Ничего, молчу.-- Билли бросил на него враждебный взгляд.-- А что я должен говорить? Что мой отец живет в обшарпанной однокомнатной квартире, что его уволили с трех работ за последние два года? Или о том, как он замечательно водит машину, особенно после обеда? -- Билли говорил спокойным, ровным тоном, с поразительной, не по годам, зрелостью.

-- Ну, ты бы мог рассказать о своем отчиме.

-- А что он? Его уже нет. Но даже до его смерти в школе его имя было известно не больше шести ученикам. Они что-то о нем слышали. Здесь считают, что люди, которые ставят пьесы в театре или делают кинофильмы, все с приветом.

-- Ну а учителя? -- спросил Рудольф, отчаянно надеясь, что хоть сейчас услышит от него что-то одобрительное.

-- Я не имею с ними ничего общего,-- сказал Билли, намазывая маслом тушеную картофелину.-- Я делаю свои уроки, и все.

-- Что с тобой, Билли? -- Уже пора говорить с ним напрямую. Он слишком мало его знал, чтобы ходить вокруг да около.

-- Это мать попросила вас приехать ко мне, не так ли? -- бросил на него вызывающий, проницательный взгляд Билли.

-- Ну, если хочешь знать, она.

-- Мне жаль, если я ее расстроил,-- сказал Билли.-- Не нужно было посылать то письмо.

-- Почему же? Ты правильно сделал, что послал. Что с тобой происходит, Билли?

-- Не знаю.