Борис и Глеб   ::   Разгон Лев

Культ всего русского. Борис и Глеб родились в провинциальном чешском городке Моравска-Остраве. Мать их умерла вскоре после рождения младшего сына, и немолодой отец стал своим детям не только единственной опорой, но и воспитателем, идеалом и примером. Старый полковник, теперь работавший скромным служащим в какой-то торговой фирме, по своим убеждениям принадлежал к левому крылу русской эмиграции. Он был противником всякой возможной интервенции, не присоединялся к многочисленным воинским союзам и объединениям. Сыновей, которым он посвятил жизнь, воспитывал в страстной любви ко всему русскому: к людям, нравам, обычаям. Они учились в русской школе, потом в русском лицее, Борис собирался поступать в университет... Но все планы и сама жизнь этой маленькой семьи оказались смятыми страшной силой, обрушившейся на Чехословакию. Она стала разменной монетой в попытках Англии и Франции утолить и остановить непомерные аппетиты Гитлера. Мюнхенский сговор бросил Гитлеру кусок страны, а остальное он сам прибрал к рукам, когда началась война. В расслоении русской эмиграции, наметившемся после 22 июня 1941 года, отец моих молодых лагерных знакомых занял позицию, которая привела его к гибели. Он примкнул к "оборонцам", к тем, кто считал, что русские должны защищать Россию, что они не имеют права сотрудничать с врагами их родины. Трудно сказать, как это произошло - я не мог расспрашивать Бориса, - но их отец был убит "случайным" выстрелом ночного патруля. И дети остались одни. Одни на всем свете. Ни в Чехословакии, ни в каком-либо другом месте планеты у них не оказалось родных, опоры, к которой можно было прислониться. Они остались в большой квартире, жили тем, что распродавали вещи. Борис перебивался кое-какой работой. И для младшего брата стал тем единственным, кто ему заменял родителей, учителей, друзей... Что занимало их мысли? На что они надеялись? На Россию. Немцы двигались к Москве, радио, газеты, все вокруг вопило, надрывалось в восторгах перед успехами немецких войск, а Борис в это не верил, следовательно не верил и Глеб. Пробраться в Россию, стать красными солдатами теперь было их главной мальчишеской мечтой, но мечтой столь нереальной, что лишь чудо могло им помочь. И вот один русский, давно перешедший на сторону фашистов, вероятно, внимательно присмотревшись к двум совершенно одиноким ребятам, предложил им пойти на службу к немцам, поступить в специальную школу. "С немцами и приедете в Москву", - уговаривал он, зная о заочной любви мальчиков. Вскоре они поняли, о какой "специальной" школе идет речь. Немцы готовили из русских эмигрантов разведчиков, которых можно было бы забрасывать в советский тыл. Двое подростков с очень русской внешностью, выглядевших еще почти детьми, показались им подходящим материалом. И тогда у Бориса - такого разумного, спокойного, отягощенного чувством ответственности за младшего брата - возникла идея, совершенно достойная книг Луи Буссенара и других классиков подобной литературы, которыми они зачитывались. Они поступят в школу, узнают все немецкие тайны, попадут в тыл к русским, там они сразу же побегут к командованию, все расскажут и попросятся добровольцами в Советскую Армию. А если даже не возьмут, то все равно они уже будут в России и там навсегда останутся. Немцам русских не победить, так говорил отец, не просто русский патриот - полковник генерального штаба, понимавший лучше и знавший больше всех. И братья очутились в немецкой разведшколе. Судя по рассказам Бориса, там не готовили асов разведки, умеющих работать с радиопередатчиками, пользоваться шифрами, устраивать диверсии. Братьям предназначалась более скромная роль.