Брат мой меньший   ::   Житинский Александр

---------------------------------------------

Житинский Александр

Брат мой меньший



А.Н. Житинский

БРАТ МОЙ МЕНЬШИЙ...

Посвящается Наташе Гусевой

Упрямый зимний вечер крадучись входит в город и тут же вступает с ним в медленный поединок. Исход этого поединка предрешен заранее, но тем не менее он повторяется изо дня в день. Ночь рождается во дворах и медленно через узкие проходы, переулки, арки выползает на улицы. Где-то за спиной шумит, не сдается проспект - он залит огнями, но со двора в окна домов уже смотрит ночная темень. А высоко над крышами, как над горами, поднимается розовато-оранжевое зарево городской иллюминации. Мутный свет заливает все небо, из-за него совершенно не видно звезд. Но если подышать на оконное стекло, то звездами кажутся окна домов напротив. Исчезая и вспыхивая вновь, они складываются в странные, незнакомые созвездия - каждый вечер новые.

Из трещины, проходящей через полстекла, подуло морозным воздухом. Ильцев поежился и отошел от окна. Постояв несколько минут в темноте посреди комнаты, он лег на диван и, раскинув руки, уставился в темноту туда, где должен быть потолок. За стеной послышались гитарные аккорды и негромкое пение. Это Васька, сосед Ильцева, сочиняет новую песню. Интересно, о чем? Наверное, опять о любви. У Васьки все песни о любви. Ильцев прислушался.

...И спрятав за киоск Союзпечать,

Где, как свои, скрывали нас газеты,

Я так хотел ее поцеловать,

Но подбородком ткнулся в сигарету...

Так и есть, опять о любви. Откуда у Васьки такое любвеобилие? Живет вроде один, никуда не ходит. Чужая душа - потемки. Впрочем, своя тоже...

Резкий телефонный звонок прервал раздумья. Ильцев встал, отгоняя мысли, и подошел к столу. Брать трубку не хотелось - он несколько раз включил и выключил настольную лампу, постоял, нагнувшись над столом, подождал. Телефон упрямо дребезжал, даже трубка подрагивала. Вот черт, придется брать.

Але.

- Можно попросить к телефону Аркадия Ильцева? - произнес приятный, уверенный в себе баритон. Ильцев сразу же представил себе его обладателя лет двадцати пяти - тридцати, круглое, чисто выбритое лицо, умные карие глаза, темные, чуть вьющиеся волосы, модный пиджак и скромный галстук. Такие типы обычно нравятся девушкам.

"Зачем я только потащился к телефону? Лежал бы себе и все, а телефон позвонил бы немного и перестал. Так нет же - встал, даже "але" сказал. Теперь надо что-то говорить".

- Минуточку... Как вы говорите? А из какой палаты? - сымпровизировал на ходу Ильцев и затих в ожидании результата.

Обладатель приятного баритона явно был озадачен, он растерянно сопел в трубку, не решаясь что-то сказать. Его самоуверенность куда-то исчезла, Ильцев это почувствовал.

- Извините, это не квартира? - наконец собрался с мыслями обладатель баритона, уверенность к нему вернулась, но не вся.

- Это клиника имени Ганнушкина. Номер надо правильно набирать, молодой человек, - наигранно раздраженно выпалил Ильцев и бросил трубку.

Нечего из меня знаменитость делать! Нечего!

Несколько минут Ильцев сидел у телефона, опять балуясь выключателем лампы. Повторного звонка не последовало - психология обладателя приятного баритона была разгадана точно. Попав не туда, они не звонят еще раз, потому что уверены: ошиблись не они, а тот, кто дал им номер. Кто дал? Да мало ли кто мог дать... Наверное, кто-то из старых знакомых.

Старые знакомые... Где они теперь, те, кто когда-то считался друзьями? Только Герка один и есть. Ильцев учился, учился - все вокруг со временем изменилось, а он остался таким же, как был. В свои двадцать два года он был стеснительным, чутким, инфантильным юношей. Все время чем-то занят, как-то некогда было повзрослеть...

Ильцев оставил свет включенным и опять улегся на диван.