Бригада   ::   Черняков Юрий

Уж если этот молчун заговорил... И начальничек наш тоже остолбенел. Он-то, я думаю, Сашку вообще в первый раз услыхал.

- Это ты кому говоришь? - спрашивает. А тебе - Сашка, смотрю, затрясся даже. Чего смотришь? Тебе и говорю. Ах, ты так! - тот орет. Я-то тебя за пьянки твои покрываю, а ты мне вон какие слова говоришь, начальник ярится, да я тебя мигом отсюда выставлю! Обидно ему, видишь, стало. А выставляй! Сашка даже инструмент свой бросил. Сам уйду, только чтоб тебя не слышать.

Ну, я, понятно, дела этого так оставить не мог. Я в это время с нарядами да процентовками у себя возился. Подошел к ним. Оба, гляжу, как петухи взъерошенные. Если выгоните его, говорю, то мы все отсюда уйдем, ясно? И нечего на моих рабочих матом орать! Вот так. Мы с тобой отдельно, Сидоров, поговорим, грозится. Распустил ты их! А сам из ангара уже пятится. Я это тебе припомню, грозится. Ничего, ничего, думаю, приползешь еще ко мне в конце месяца. Мы в конце месяца что делали? Нужно, скажем, изделие отработать. Мы его соберем, состыкуем, проверим - все честь по чести. Но Рыжий обязательно какую-нибудь закавыку по части регулировки оставит. Начальник-то начнет орать, а я руками только развожу, стараемся, мол, а никак... Он тогда ублажать начинает. Ей-богу, не вру! Он за свое место знаешь как дрожал? Я Рыжему говорю: кончай, мол. А сам думаю: а как еще его выпрешь от нас? И на этот раз приполз. В одиннадцать вечера тридцать первого числа. Как сейчас помню. У Рыжего один параметр будто не регулировался. Ага. Алексеич, скулит, выговор сыму, благодарность повешу... Да помешали на этот раз. Работал с нами один новый инженер. Только-только из Москвы приехал. Николай Иванович звали. Я поначалу никак его возраст определить не мог. То ли тридцати еще нет, то ли под пятьдесят уже. Глаза-то молодые, черные. А волосы уже белые совсем. И длинный, худющий - в чем душа держится. Всегда сосредоточенный, говорит медленно, каждое слово выговаривает. А так больше молчком. Все что-то по своим схемам и записям прикидывает, считает. Если по технике что спросишь, все всегда разъяснит и покажет. Иной раз увлечется, что уже не понимаешь ни черта в его инженерской науке, тоска берет, а все равно киваешь, поддакиваешь... Вздохнешь разве от собственного невежества, но так, чтобы незаметно, конечно. Так вот смотрел он, смотрел на фокусы Рыжего, подошел к начальству и говорит: да что вы, мол, так переживаете! У вас, наверно, столько более важных вопросов, которые решить, кроме вас, некому, а вы здесь с нами только время зря теряете. Мы сами разберемся, вот увидите. Очень культурно с ним поговорил. Тому и сказать нечего. Опомнился, поди, когда за воротами оказался.

А Николай Иванович к нам подошел, стоит, нас разглядывает. Что ж вы, говорит, ребята, забыли уже, для чего здесь работаете? Разве вы тут личную машину для начальства собираете? Или дачу ему строите? Вы же прекрасно знаете, как это изделие ждут в армии. И головой покачал - ну, если действительно, говорит, не можете этот параметр отладить, так мне скажите. Я вам помогу. И покажу, чтоб в дальнейшем затруднений не было. Я, помню, стою вот так и чувствую, как уши мои докрасна накалились. А Пономарев тут сдуру брякнул: да вы не думайте! Мы можем! Мы так только, над ним покуражиться. А параметр мы мигом, сейчас отладим. Он даже руками своими длинными развел. Не понимаю! - говорит. Столько вы над этим изделием работали, столько мучились... Не понимаю! Ну проберите вы его на партийном собрании. На дуэль его вызовите! Но при чем здесь изделие - вот никак понять не могу!

Я потом у знакомого кадровика насчет него специально узнавал. Что за человек, мол... Два института кончил. На авиазаводе после увольнения работал. Потом его как лучшего специалиста к нам взяли.

...