Бывшие люди   ::   Горький Максим

С горы из города неслись унылые, редкие удары в колокол - сторожили церковь.

Медный звук, слетая с колокольни, тихо плыл во тьме и медленно замирал в ней, но раньше, чем тьма успевала заглушить его последнюю, трепетно вздыхавшую ноту, рождался другой удар, и снова в тишине ночи разносился меланхолический вздох металла.

Наутро первым проснулся Тяп`а.

Повернувшись на спину, он посмотрел на небо - изуродованная шея его только в этом положении позволяла ему видеть небо над головой.

Небо однообразно серое. Там, вверху, сгустился сырой и холодный сумрак, погасил солнце и, скрыв собою голубую беспредельность, изливал на землю уныние. Тяп`а перекрестился и привстал на локте, чтоб посмотреть, не осталось ли где водки. Бутылка была пустая. Перелезая через товарищей, Тяп`а стал осматривать чашки. Одну из них он нашёл почти полной, выпил, вытер губы рукавом и стал трясти за плечо ротмистра.

- Вставай... эй! Слышь?

Ротмистр поднял голову, глядя на него тусклыми глазами.

- Надо полиции заявить... ну, вставай!

- А что? - сонно и сердито спросил ротмистр.

- Что умер он...

- Это кто?

- Учёный-то...

- Филипп? Да-а!

- А ты забыл... эхма! - укоризненно хрипел Тяп`а. Ротмистр встал на ноги, зычно зевнул и потянулся так, что у него кости хрустнули.

- Так иди ты, объяви...

- Я не пойду... не люблю я их, - угрюмо сказал Тяп`а.

- Ну, разбуди дьякона... А я пойду посмотрю.

Ротмистр вошёл в ночлежку и стал в ногах учителя. Мёртвый лежал, вытянувшись во всю длину; левая рука была у него на груди, правая откинута так, точно он размахнулся, чтоб ударить кого-то. Ротмистр подумал, что, если б учитель встал теперь, он был бы такой же высокий, как Полтора Тараса. Потом он сел на нары в ногах приятеля и, вспомнив, что они прожили вместе около трёх лет, вздохнул. Вошёл Тяп`а, держа голову, как козёл, собравшийся бодаться. Он сел по другую сторону ног учителя, посмотрел на его тёмное лицо, спокойное и серьёзное, с плотно сжатыми губами, и захрипел:

~ Да... вот и умер... И я умру скоро...

- Тебе пора, - хмуро сказал ротмистр.

- Пора уж! - согласился Тяп`а. - И тебе тоже надо бы умереть... Всё лучше, чем так-то...

- А может, хуже? Ты почём знаешь?

- Хуже не будет. Помрёшь - с богом будешь иметь дело... А тут с людьми... А люди - что они значат?

- Ну ладно, не хрипи, - сердито оборвал его Кувалда.

В сумраке, наполнявшем ночлежку, стало внушительно тихо.

Долго они сидели у ног мёртвого сотоварища и изредка поглядывали на него, оба погружённые в думы. Потом Тяп`а спросил:

- Хоронить его ты будешь?

- Я? Нет! Полиция пускай хоронит.

- Ну! Чай, ты схорони... ведь за прошение-то с Вавилова взял его деньги... Я дам, коли не хватит...

- Деньги его у меня... а хоронить не стану.

- Нехорошо это. Мёртвого грабишь. Я вот скажу всем, что ты его деньги заесть хочешь... - пригрозил Тяп`а.

- Глуп ты, старый чёрт, - презрительно сказал Кувалда.

- Не глуп я... а только нехорошо, мол, не по-дружески.

- Ну и ладно. Отвяжись!

- Ишь! А сколько денег-то?

- Четвертная... - рассеянно сказал Кувалда.

- Вона!.. Дал бы мне хоть пятёрочку...

- Экой ты мерзавец, старик... - равнодушно посмотрев в лицо Тяп`ы, сказал ротмистр.

- Право, дай...

- Пошёл к чёрту!.. Я ему на эти деньги памятник устрою.

- На что ему?

- Куплю жёрнов и якорь. Жёрнов положу на могилу, а якорь цепью прикую к нему... Это будет очень тяжело...

- Зачем? Чудишь ты...

- Ну... не твоё дело.

- Я, смотри, скажу... - снова пригрозил Тяп`а. Аристид Фомич тупо посмотрел на него и промолчал.

- Слышь... едут! - сказал Тяп`а, встал и ушёл из ночлежки.

Скоро в дверях её явился частный пристав, следователь и доктор. Все трое поочерёдно подходили к учителю и, взглянув на него, выходили вон, награждая Кувалду косыми и подозрительными взглядами.