Соло для пистолета с оркестром   ::   Андреева Наталья

Всю дорогу домой Дмитрий готовил патетический монолог в собственное оправдание. Он такой хороший, замечательный, ни в чем не виноватый. А они гады, сволочи. Жена выслушает и поймет. А потом простит. И они вместе будут есть котлеты из картонной коробки, отмеченные маленьким содержанием холестерина, и жареную картошку, а потом лягут в постель и займутся любовью. Словом, закрепят перемирие, и все будет хорошо.

Он вошел в комнату, где сидела жена. На диване перед телевизором. Телевизор был включен, шел популярный сериал. На столике стояли тарелки. Жена машинально что-то жевала, не отрывая взгляда от экрана.

— Послушай, Светлана, — со вздохом сказал он. — У меня такое ощущение, что в квартире вместе с нами живет чужая семья. — Глазов внимательно посмотрел на экран: — Отец и трое взрослых детей. Я прихожу и вижу их. Я ем, они тоже что-то жуют. Я говорю, а они говорят громче. И, между прочим, их ты слушаешь, а меня нет.

— Я не виновата, что ты приходишь домой в одно и то же время. На, выключи, — Света протянула ему пульт.

— Ну нет! Тогда у тебя будет такой вид, будто заболели близкие родственники! Сколько еще осталось?

— В восемь часов закончится, — Светлана машинально пододвинула ему тарелку с котлетами и слипшейся горкой макарон. — Ешь.

Аппетита у него не было. Покосившись на макароны, Дмитрий сказал:

— Пойду чаю попью. После восьми поговорим?

— Запросто! Там все равно ничего интересного больше нет.

Глазов на всякий случай взял программу. Для себя он нашел в ней много интересного именно после восьми часов вечера. Похоже, они со Светланой живут в разных мирах. Пока не было материальных проблем, эти миры еще соприкасались, теперь между ними легла пропасть. Светлана на пароходе, который уверенно плывет по реке под названием Жизнь, а он барахтается за бортом.

Он решил не обострять отношения и ушел на кухню. Пить чай и ждать. Он знал, что если начнет смотреть какой-нибудь фильм, то с женой поговорить не удастся. Любое дело Дмитрий доводил до конца. Даже если фильм был бредовым, Глазов терпеливо дожидался, пока он закончится, чтобы потом возмутиться, раскритиковать содержание и переключиться на другой канал. На кухне он вскипятил чайник, и, помешивая сахар в стакане, взял со стола книгу и стал разглядывать обложку.

«Так, так, так… Еще один посторонний человек в моей квартире. Очень знакомое имя: Аким Шевалье. Ну и псевдонимы выбирают себе некоторые писатели! Все люди как люди, а этот — Шевалье! Аристократ из переулка имени Первого Мая! Сколько же в доме этих Акимов?»

Глазов прикинул. Еще один Шевалье лежал в совмещенном санузле, на стиральной машине. Другой валялся в комнате на диване. Черный глянцевый переплет с бордовыми потеками, якобы крови. Жена любила мистическую фантастику и охотно читала про кровавых вампиров, ведьм, колдунов и чудовищ. Раньше Глазов просто не обращал на это внимание, теперь, когда у него появилось свободное время, задумался. Что-то же она находит в этих книгах? Может, он чего-то пропустил в том мире, который выбрала для себя жена? Вдруг этот мир интересен?

Дмитрий Глазов повертел в руках книгу, потом глянул на обложку с обратной стороны. И прочитал, что автор нескольких бестселлеров Аким Шевалье трагически погиб в автокатастрофе. И было это давно. Судьба писателя взволновала Глазова гораздо меньше, чем собственная. Ну умер, ну Шевалье.

Открыл книгу и стал читать. Аким Шевалье приятно его удивил. Конечно, то, что он писал, смахивало на бредятину. Галлюцинации человека, обкурившегося травки. Разумеется, лошади не летают, рыбы не говорят, трава зеленого цвета, потому что хлорофилл, а ночью на кладбище тихо. Измерение, в котором существовал писатель, напоминало картины Сальвадора Дали.