Четыре семьсот пятьдесят :: Гуцко Денис
Страница: 3 из 8 | |||
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||
КАТЕГОРИИ КНИГПОСЛЕДНИЕ ОТЗЫВЫ О КНИГАХМихаил (19.04.2017 - 06:11:11) Антихрист666 (18.04.2017 - 21:05:58) Ладно, теперь поспешили вы... (18.04.2017 - 20:50:34) Роман (18.04.2017 - 18:12:26) АНДРЕЙ (18.04.2017 - 16:42:55) СЛУЧАЙНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕТебя в этом мире нет. 22.07.10 - 07:28 Хотите чтобы ваше произведение или ваш любимый стишок появились здесь? добавьте его! |
И где все-таки карта этого чертова СНГ?! Часовое копание в интернетовских ссылках принесло ему, наконец, карту, на которой красовались только самые крупные населенные пункты – ни тебе Балаклавы, ни крошек-городков, одному из которых суждено в ночь с субботы на воскресенье приютить двух залетных любовников. – Посередке… на вот, выбирай. Весь день, морщась и потирая лоб, он думал о предстоящем свидании. Вспомнит, крякнет – и отправится в курилку, умножать рубли на километры, украдкой заглядывать в себя – как там с либидо, достаточно ли сильно, чтобы сорвать его с места и бросить незнамо куда, навстречу чужой жене, готовой ради него в жару, на перекладных, тащиться за тридевять земель. Зуб у Сони выпал перед самым их отъездом в Анапу. Бросили через плечо, как учила его когда-то бабушка, со словами: “Мышка-мышка, возьми простой, дай золотой”. – Зачем золотой? – подумав, спросила Соня. Он только плечами пожал: в свое время этот вопрос не приходил ему в голову. – Лучше обычный, костяной, – подытожила дочка. Она сначала обрадовалась, что не стало во рту этой шаткой помехи, которую то и дело бодал неугомонный язык. А потом, сходив к зеркалу, огорчилась. – Вон дырка какая. Ты меня, мама, в поезде не смеши. Некрасиво так, с дыркой. Они с Викой рассмеялись до слез. Слишком уж строго высказала все это Сонечка. Пальчик подняла – мол, смотри, смешить ни-ни. – Не смешно, – с угрозой сказала Соня. И, конечно, они еще громче рассмеялись. А она расплакалась. Убежала к себе, вывалила все из шкафа, забралась вовнутрь. Теперь вытащить ее оттуда можно только долгими переговорами. Или штурмом. Они с Викой успокоились, вздохнули и пошли в детскую. – Сонечка-солнышко, – скреблась Вика в дверь шкафа. – Ну, на что ты обиделась? Мы же не над тобой смеялись. – А над кем еще?! – Мы над твоими словами смеялись. Ты смешно это все сказала. – Ага! А мои слова – это не я, что ли?! Вика растерянно посмотрела на него – выпутывайся давай. – Сонечка, – вкрадчиво начал он, не зная еще, чем закончит. – Понимаешь, если мы что-то делаем… или говорим… смешное, то люди смеются… в этом нет ничего обидного. – А вот и есть! Если тебе обидно, то есть! – отчеканила Соня. Вика толкнула его бедром: не умеешь – не берись. Он отступил, осторожно перешагивая через рассыпанные игрушки. – Дочка, если ты будешь такой обидчивой, тебе трудно в жизни придется, – сказала она. – Нельзя так. Соня замолчала. – Что ты дуешься, Сонь? – предпринял он новую попытку. – Не будет мама тебя смешить в поезде. – Ни за что, – подтвердила Вика. Бесполезно. Если уж замолчала – все, как под воду ушла. – Штурм? – спросил он Вику. – Штурм. – Нет! – крикнула Соня. – Не хочу. Но было уже поздно. Родители распахнули дверцу, Юра поймал брыкающиеся ножки, Вика подхватила ее под руки – и поволокли, извивающуюся и вопящую, в спальню, на расправу. Бросили на кровать, навалились вдвоем, принялись целовать в щеки, в лоб, в дрожащий под футболкой животик. – А я в нос, дайте-ка мне нос. – И шейку не забудь, шейку! Соня кричит им, чтобы перестали, что ей совсем не смешно, что она пока обижается, пока рано – но слова уже запинаются о первые трещинки смеха, разрушающие монолит податливой детской обиды. И вот она смеется – взахлеб, похрюкивая. – Пап, мам, ну вы меня… вы меня затягусите до смерти совсем! – Ничего, будешь знать, как на родителей обижаться. Они стискивают ее с двух сторон. Соня кричит: “Ой-ей-е-о-о-й!” – и по-рыбьи глотает воздух. Выдавливает обессиленно: – За-ду-ши-те! – Будешь еще обижаться? – Не буду! Клянусь! Не буду! Да, нельзя деткам этого знать, никак нельзя… Когда-то разомкнутся эти объятия. И мир станет другим. Переоденется из праздничного в повседневное, окажется суетлив и хмур. Стряхнув скорлупу родительских объятий, переселятся детки во взрослую жизнь, полную свободы и греха, затертую полутонами, похожую на путешествие по карте, в которой все наперекосяк. |
ИНТЕРЕСНОЕ О ЛИТЕРАТУРЕ
ТОП 20 КНИГ
ТОП 20 АВТОРОВ
| ||||||||||||
|