Четыре танкиста и собака   ::   Пшимановский Януш

Многому за это время научился: ходить по следу неутомимо, как волк, определять по ветру погоду, различать запахи леса и животных, распознавать шорохи и читать следы, ходить бесшумно, ловко и быстро. Он научился так стрелять, что из мелкокалиберки попадал в глаз белки, не портя меха. Третье лето бродил он по лесным тропинкам. До сих пор он еще как-то не раздумывал над тем, куда ведут эти тропинки.

Солнце еще больше померкло. Тучи сползали вниз по склону. Заморосил дождь. Старик повесил на нижний сук штуцер и свою потертую куртку. Опустившись на колени около убитого кабана, он рукояткой ножа разжал ему челюсти и обнажил клыки. Пожелтевшие от времени, слегка выгнутые, как сабля, они были длиннее ладони.

Янек стал помогать старику. Вдвоем они вспороли кожу на животе, сделали надрезы на ногах и, помогая себе легкими, быстрыми движениями ножей, стали ее снимать.

Дождь усилился, зашелестел в вершинах деревьев; тяжелые капли скатывались с листьев на землю. Старик и Янек спешили. На разостланный рядом брезент положили окорока. Засучив рукава, они отделяли с задней части убитого кабана длинные полосы сочной филейной вырезки.

Вдруг маленький Шарик, кувыркавшийся рядом во мху и листьях, настороженно тявкнул и заворчал, учуяв, видно, какого-то крупного зверя. Это тявканье прозвучало забавно-пискливо, как возглас ребенка, который, подражая взрослым, кричит «Пожар!».

— Смотри ты, — сказал старик Янеку, держа в руках кусок мяса, — как большой, лает…

Он не успел договорить. Янек услышал только, как кусок мяса шлепнулся на сухие листья. Стараясь не делать лишних движений, Янек осторожно повернул голову. Уголком глаза он увидел старика, замершего на согнутых ногах и сжимающего в руке длинный окровавленный нож. Охотник застыл в этой позе, сжавшись, словно пружина, пригнув голову. Шея у него налилась кровью.

Проследив за его взглядом, Янек посмотрел в сторону дуба. Между двумя кустами орешника, низко, над самой травой, он увидел плоский кошачий лоб, рыжие бакенбарды и две здоровые, зарывшиеся в сухих листьях лапы. Все это было неподвижно, и только хвост, длинный, упругий хвост, яростно хлестал по бокам.

Вот когда понял Янек, почему они не встречали сегодня зверей, почему Мура не отходила от ног охотника, почему чуткий, старый кабан ошалел от страха и выскочил прямо на них: в лесу охотился другой, более сильный, редкий гость, хозяин тайги и гор — уссурийский тигр. Учуяв запах свежей крови, он пришел за добычей, которая принадлежала ему, за зверем, которого он выследил. И конечно, его удивило, что люди, эти неуклюжие и смешные создания, лишенные чутья, отваживаются находиться здесь и даже не думают бежать от него сломя голову вниз по склону. С начала войны, которая тлела вдоль границы, словно раскаленные угли подо мхом, время от времени прорываясь искрами выстрелов из засад, тигр иногда питался человечьим мясом и перестал бояться грохота. Наоборот, он шел на звук винтовочных выстрелов, рассчитывая на легкую добычу. И теперь, разъяренный до предела, он прикидывал расстояние до жертвы, напрягая все свои мускулы к прыжку.

Старик, не оборачиваясь и даже не дрогнув, прошептал:

— Ружье на суку… Осторожно… Бери!

Янек вскочил, руками ухватился за приклад и ствол. Сук обломился с сухим треском, и одновременно, словно раскат грома, над поляной пронесся тигриный рык. Янек обернулся и увидел взметнувшуюся красно-черную молнию и старика, отскакивающего в сторону. Остался лишь один шанс, всего одно мгновение, короткое, как удар сердца. Когда зверь передними лапами опустился на землю и прижался к ней, чтобы совершить следующий прыжок, Янек поймал на мушку белый зигзаг на темной шерсти и выстрелил между узких сверкающих глаз.

Огромная кошка перекувырнулась через голову, грозный рык оборвался.

Оба еще с минуту смотрели на тигра, не шелохнувшись, пока не убедились, что зверь неподвижен.