Чокнутые   ::   Кунин Владимир

а просто в личной независимости, в возможности свободного передвижения, в обычном выражении естественных человеческих чувств…

Зайцев в панике заткнул уши, закричал тоненько:

- Я этого не слышал, господа! Вы этого не говорили!..

- Ой, да не верещи ты, инакомыслящий! - поморщился Родик. - Будто на облаке живешь…

Маша поплевала на утюг:

- Родион Иваныч! Тихон!.. Золотце вы мое! Чем друг с дружкой собачиться - подумали бы, что дальше делать.

Тихон неуверенно почесал в затылке:

- Есть, конечно, один человек. Он и по нашему департаменту проходит, и с Алексан Христофорычем на короткой ноге. Он слово скажет - на всю Россию слышно. Но… Очень любит это самое… Тут не грех и сброситься…

Тихон подошел к столу, развязал нагрудный кожаный мешочек и вынул оттуда несколько смятых ассигнаций.

Герстнер пораженно приподнялся на постели. Тихон сказал:

- Вот. Все, что есть.

- Откуда это у тебя? - насторженно спросил Пиранделло.

- Премия, - с милой гордостью ответил Тихон.

- За что?! - вскричал Родик.

- За вас, - скромно улыбнулся тайный агент.

Герстнер потерял сознание и упал на подушки.

Следующим утром Родион Иванович вел под руку редактора и издателя «Северной пчелы» Фаддея Венедиктовича Булгарина.

- Ах, Фаддей Венедиктович! Вы же не только светоч российской словесности, но и рупор передовой общественной мысли…

- Вы мне льстите… Однако чем могу служить?

- Вы, конечно, наслышаны о проекте Герстнера?

- В общих чертах, - осторожно сказал Булгарин.

Родик достал из кармана конверт, протянул его Булгарину:

- Вот здесь письмо, объясняющее выгоды устроения железных дорог. Мы льстим себя надеждой, что если к этому наброску вы приложите хоть частицу своего тонкого ума и высокого таланта - эта штука станет посильнее, чем «Фауст» Гете!

- Вы, уважаемый Родион Иванович, не очень ясно представляете себе все тонкости издательского дела…

И тут Родик вложил в руку Феддея Венедиктовича пачечку денег:

- На нужды отечественной литературы, дорогой Фаддей Венедиктович. - Родик смотрел на Булгарина ясными, безгрешными глазами.

Они остановились у входа в редакцию «Северной пчелы».

- Надеюсь, завтра вы сможете уже прочесть статью, любезный Родион Иванович, - поклонился Булгарин и вошел в подъезд редакции.

Оставшись один, Родик в восторге от самого себя вдруг по-мальчишески подпрыгнул, сотворил в воздухе этакое коленце и умчался.

Войдя в свой кабинет, Булгарин увидел следующую картину: в кресле для посетителей, не по-русски раскованно, сидел чрезвычайно симпатичный, худенький и элегантный человечек с длинными вьющимися волосиками и ангельским лицом с большими голубыми глазами. Это был Иван Иванович.

В левой руке Иван Иванович держал дамскую дымящуюся пахитоску, а в правой - длинную сверкающую шпагу. Острие клинка упиралось в горло огромного швейцара Семена, пригвожденного к стене. Руки Семен держал на затылке.

- Что?.. Что такое?!.. - ошеломленно спросил Булгарин.

- Ну, что же ты, Семен? - очаровательно улыбнулся Иван Иванович. - Докладывай, шалун. Докладывай…

- К вам пришли, Фаддей Венедиктович… - сдавленно произнес Семен, боясь шелохнуться.

- Кто пришел? - игриво спросил Иван Иванович и пощекотал горло Семена клинком шпаги. - Проказник!..

- Господин Иванов… - в ужасе прохрипел Семен.

- Умница, - похвалил его Иван Иванович. - А теперь ступай на место, и пока я не выйду отсюда, к Фаддею Венедиктовичу никого не впускай. И убегать не вздумай - зарежу, как кролика.

Он убрал шпагу от горла Семена и сообщил ему начальную скорость легким уколом в зад. Семен пулей вылетел за дверь.

Иван Иванович положил на стол толстую пачку ассигнаций и вежливо указал клинком шпаги на редакторское кресло:

- Присаживайтесь, Фаддей Венедиктович. Садитесь, садитесь. У меня тут возникло к вам одно маленькое, ну буквально крохотное дельце…

В пригостиничном трактире Герстнер потрясал свежим номером «Северной пчелы» и кричал:

- Я его на дуэль вызову!..