Спаситель мира   ::   Анисимов Андрей

В этот момент дверь в кабинет распахнулась, и глаза удивленного часового чуть не выскочили из орбит. Он никогда не видел грозного Глеба Бокия в таком странном состоянии. Начальник корчился от смеха, а заметив реакцию часового, чуть и вовсе не упал. Он с трудом махнул подчиненному, чтобы тот закрыл за собой дверь. Придя в себя, Глеб Иванович вернулся за свой рабочий стол, внезапно посерьезнев, достал из кармана платок, протер глаза и, продолжая разглядывать «гостя», спросил:

— Где тебя так научили драться?

— В детстве. Я рос в Китае, в городе Лан-Джоу-Фу. Приемный отец обучил меня защите.

— Защите, говоришь?! — снова рассмеялся Бокий, но, быстро справившись со смехом, продолжил:

— Ты раскидал взвод вооруженных чекистов. Они вовсе не ягнята. Почему ты напал на наших?

— Они насиловали ребенка, — ответил Сабсан.

— Не ребенка, а буржуйку, — бросил Глеб Иванович, и в его голосе появился металл.

— Ребенок есть ребенок. А у кого родиться, мы не выбираем, — тоже посуровев, возразил Сабсан. Он вспомнил то, что увидел в соседском доме, и кулаки его сжались сами собой.

— Буржуйка слишком сладко жила. А в этом мире за все полагается платить, — продолжил свою мысль Бокий.

— Вот они и поплатились, — заметил Сабсан.

— Ты слишком самоуверен. Не боишься меня? Или не знаешь, кто я? — Глеб Иванович встал и ждал ответа стоя.

— Ты начальник петроградского ВЧК. Я табличку на дверях видел.

— Значит, ты китаец? — переменив тему, спросил начальник.

— Нет, я гур. Если быть точным, гуром был мой отец. Мать у меня калмычка, — пояснил Сабсан.

— Тоже буржуй? — поинтересовался Бокий.

— Я путник. А в пути большая ноша обременяет.

— Я вижу, на Востоке ты обучился не только защите. Ты говоришь по-китайски? — В голосе Глеба Ивановича появился живой интерес.

— Я говорю на многих восточных наречиях, в том числе и на китайских, — сказал Сабсан, глядя в темные карие глаза чекиста.

— А по-тибетски?

— И по-тибетски тоже.

— Я могу предложить работу, — сообщил Бокий.

— Или расстрелять?

— Просто так мы никого не расстреливаем, — заверил чекист.

— А Филиппова? Зачем застрелили человека?

— Филиппов укрыл огромные ценности. Укрыл от голодных рабочих. На суды и следствия сейчас нет времени. Расправимся с врагами, тогда и вспомним о судах и, может быть, даже адвокатов заведем. А пока, если враг — то к стенке.

— Укрыл ценности? Это те, что твои молодцы в скатерть запихивали? — не выдержал Сабсан.

— Это пустяки. Пойдем, я тебе покажу, что утаил этот буржуй от голодного народа. — Бокий встал и пошел к двери.

Сабсан поднялся и двинулся за ним следом.

Часовой у порога вытянулся и козырнул. Бокий не обратил на него внимания.

Пройдя длинный коридор, они спустились по узкой темной лестнице. В подвале, возле железной двери двое часовых вытянулись перед Глебом Ивановичем и отдали честь.

— Открывайте, — бросил Бокий.

Часовые, пошуровав в замках, открыли тяжелые металлические створки. Бокий пропустил Сабсана и вошел за ним. В тусклом свете электрической лампочки гур увидел ряды длинных, обитых жестью столов. На каждом из них лежали груды золота в монетах и изделиях. На одном Сабсан заметил в куче бус, браслетов и других дорогих женских безделушек перстни с отрубленными пальцами, а рядом горку золотых коронок. Многие из них с выломанными зубами. Его затошнило.

Глеб Бокий направился к дальнему столу и, кивнув на ряды золотых слитков, сказал:

— Полюбуйся. Это бляшки твоего Филиппова.

— Здесь пахнет кровью. Можно мне уйти? — попросил Сабсан.

— Странно, ты боишься крови? — удивился Бокий.

Сабсан ничего не ответил, а медленно подошел к Глебу Ивановичу и, не спуская глаз с чекиста, спросил:

— Ты их видел?

— Кого? — не понял Бокий.