Декабристы   ::   Яхонтова Марианна

Г у л ь б и н. Да ведь я это про других, не про вас, сохрани бог.

С е р г е й М у р а в ь е в. Я знаю это. Знаю, что ты можешь ненавидеть. Но месть просто глупа. Думай не о том, что ты отнимешь жизнь у другого, а о том, что ты получишь сам.

П а ш к о в. Надо бить вас, взодрать шкуру рабью, а коли человек смолчит, пусть подыхает. Всех терпелых бить надо.

Щ у р. Ой же, пан подполковник, да тогда и розог-то нехватит.

С е р г е й М у р а в ь е в. Не бойся, Щур, - лесов в России много. Но лучше ли поймут, что холопы, когда им выколотят разум?

П а ш к о в. Уж это верно, ваше высокоблагородие. Вот вы нас не бивали, даже слова худого от вас никто не слышал, а разве они что понимают?

С п а с е н и х и н. Как это не понимают? Да мы с его высокоблагородием самому дьяволу в хайло пойдем. Лошадь и та понимает, не то что человек.

С е р г е й М у р а в ь е в. Мы не о том говорим. Дело здесь не во мне. Ты что-то хочешь сказать, Гульбин?

Г у л ь б и н. Никак нет.

П а ш к о в. Он все больше молчит, ваше высокоблагородие, сопит только. Эй, хохол, чего в землю глядишь? Ай нашел что? Он сегодня именинник, ваше высокоблагородие.

С е р г е й М у р а в ь е в. Да, да, сегодня Алексей. Ну, поздравляю. (С.Муравьев подходит к Щуру. Тот обтирает рот и целуется с ним трижды.) Праздновать-то, верно, не на что. А? Ну, я пришлю со Степаном.

Щ у р. Да я ж за ваше здоровье, пан подполковник. А этому кацапу и в пекле не поднесут горилки.

С е р г е й М у р а в ь е в (дает им бумагу). Подите пока в беседку и перепишите это, потом покажете мне.

С п а с е н и х и н. Слушаюсь. А таблицы справим, не извольте беспокоиться.

С е р г е й М у р а в ь е в. Подожди, Пашков.

(Гульбин, Спасенихин и Щур уходят.)

С е р г е й М у р а в ь е в. Ну, как замечаешь - слушают тебя товарищи?

П а ш к о в. Что с них взять? Пока говоришь, что служба длинна, жалованье маленькое, или насчет земли, как вы приказывали - слушают. Что земли дадут каждому, так это в особицу слушают. А как заговоришь, что, мол, царь всему

причина, что, мол, довольно уж поцарствовал, - никакого понятия.

С е р г е й М у р а в ь е в. Даже у молодых? Когда я с ними говорю, они как будто соглашаются.

П а ш к о в. Не смеют перечить вам, ваше высокоблагородие. Любят вас, вот и соглашаются. А настоящего-то понятия все-таки нету. Молодые, те лучше, еще не притерпелись. Да вы не сумлевайтесь, и вода камень точит, войдут в понятие.

С е р г е й М у р а в ь е в. Тогда продолжай, как прежде. Говори больше с ними, говори, что все созданы равными, что свобода - прирожденное условие жизни человека.

П а ш к о в. Эх, ты, воля, волюшка! Нету краше тебя на белом свете. Уж вы, ваше высокоблагородие, как мы дело свое сделаем, меня отпустите. И земли не возьму. Я ведь давно хотел с бегунами уйти. Вот народ-то настоящий никаких властей им нету. Утром посох в руку и марш, куда глаза глядят, - нет тебе начальства, ни царя, ни фельдфебеля.

С е р г е й М у р а в ь е в. Над тобой только небо, за тобой только путь пройденный. Сам себе царь и подданный. Как сделаем свое дело, Пашков, пойдем с бегунами.

П а ш к о в. Хорошо будет, ваше высокоблагородие, я вам и котомку донесу.

С е р г е й М у р а в ь е в. А пока действуй, как я говорил тебе.

П а ш к о в. Слушаюсь. Будьте здоровы, ваше высокоблагородие. (Уходит.)

С е р г е й М у р а в ь е в. Все бывшие семеновцы, князь. Когда наш полк расформировали в 20-м году за бунт, их вместе со мной назначили в Черниговский полк, и, как видите, это наши лучшие пропагандисты среди солдат.

Кн. Т р у б е ц к о й. Вы слишком откровенны с ними, Сергей Иванович.

С у х и н о в. Солдаты не выдадут, скорей офицеры тыл повернут.

Б е с т у ж е в. Они слишком любят Сережу, чтоб донести.

С у х и н о в. А все-таки, Сергей Иванович, Щур рот обтер, прежде чем к вам прикоснуться.