Спелое яблоко раздора   ::   Серова Марина

— Так ты полагаешь, — прищурилась я, — что у Высотина сдали нервы?

— Возможно, — тут же отреагировал он, — ничего в этом удивительного нет. Я сам, когда получил критический отзыв на стихотворение, за которое мне дали премию, чуть с ума не сошел!

— Не думала, что тебя так легко травмировать, — заметила я. — Ты производишь впечатление очень сильного человека, — польстила я, потому что очень хотелось сказать, что производит он впечатление человека равнодушно-высокомерного.

Сергей помолчал, злобно пыхтя сигаретой, видимо, уже сожалея, что открыл мне столь интимную подробность своего характера.

— Разве ты не знаешь, что словом можно ранить больнее, чем делом? — наконец сказал он в своей обычной холодновато-ленивой манере.

— Знаю, — согласилась я. — Не стану спорить и пытаться разубедить тебя в том, что чаще всего к самоубийству приводят более прозаические мотивы. И иногда слова. — Сергей красноречиво посмотрел на меня, но я продолжала, не давая ему возразить: — Тем более если речь идет о человеке, который вышел из сусально-идиллического периода своей жизни, то есть из отрочества. И потом, я заключила из твоих же слов, что он был человеком сложившимся и довольно сильной личностью. Поправь меня, если я не права.

— Да, — упрямей, чем следовало, подтвердил Сергей. — Да, он не был подвержен частой смене настроений и стихи писал по большей части позитивные.

— Вот видишь, — улыбнулась я. — Значит, твой поэт был оптимистом. И, может, я ошибаюсь, но все же осмелюсь предположить, что если кто его и загнал в угол, то вряд ли это сделал критик своими статейками. Впрочем, — тут же поправилась я, — от дела я, как ты понимаешь, не отказываюсь и постараюсь узнать все, о чем ты меня просишь.

— Спасибо, — вздохнул Сергей и как-то сразу расслабился и погас.

Он оставил мне аванс, мы договорились созвониться, и вроде бы все было решено, но только он задержался еще на часок. Мы просто сидели и попивали коньяк, слушали какую-то грустную музыку и почти не говорили. Точнее, мы просто вместе молчали. Иногда это бывает так же важно, как умный разговор.

К обоим расследованиям я приступила на следующий день. Наверное, нетрудно предположить, что сначала я все-таки поехала в гостиницу, где остановился Григорьев и где проживал Высотин. Что же касается друга патологоанатома, то я решила заехать по оставленному мне адресу на обратном пути.



Глава 2

Стрелки подошли к одиннадцати утра, когда я входила в освещенный множеством ламп холл. На улице было пасмурно, то и дело принимался идти выматывающий монотонностью дождь, и, видимо, чтобы развеять сумрачную тоску постояльцев, в гостинице пользовались электричеством. Что еще сказать об этом временном приюте достаточно богатых приезжающих? Если человек хоть раз останавливался в отелях, трижды помеченных звездочками, то всякие описания излишни. Ну а если иному крупно повезло и он избежал подобного приключения, следует посоветовать как-нибудь поселиться в таком вот дворце. Как говорится, скучно не будет.

У портье со стандартно-вежливой улыбкой я выяснила, что господин Григорьев в это время как раз завтракает в гостиничном ресторанчике, и, отблагодарив парня с забавным именем Вагиз и не менее забавной физиономией скромными чаевыми, чтобы молчал обо мне, направилась в ресторанчик. Завтракающих оказалось до обидного мало: то ли еще было рано для местной публики, то ли уже поздно.