Деньги в банке   ::   Вудхауз Пэлем Гринвел

 — Так о чем ты хотела посоветоваться?

— Беспокоюсь я малость.

— Насчет Мыльного.

— Ага.

— Не надо было жениться, — произнес мистер Твист, стойкий холостяк. — Так что стряслось? Опять за кем-то приударил?

— Вот это я и хотела бы узнать.

— Приударил, ясное дело. Бабник известный.

— Я бы попросила не называть так моего мужа.

— А как его еще называть? — искренне растерялся Шимп. Его отношения с отсутствующим мистером Моллоем были скорее долгими, чем дружескими. Он не мог забыть множество случаев, когда мистер Моллой обставлял его в то самое время, когда он собирался обставить мистера Моллоя. — Бабник он бабник и есть.

Миссис Моллой прикусила алую губку, но сдержала вертевшееся на языке гневное словцо. При всех недостатках мистера Шимпа Твиста (а никто не знал их лучше миссис Моллой), это был человек сведущий и разумный, она же — чужая в чужой стране, где молодой супруге не с кем поделиться тревогами, которые, подобно спартанской лисице, терзали ее грудь. В родном Чикаго она могла бы поведать их доброй сотне Солонов, и те бы обязательно что-нибудь присоветовали. Она могла бы даже обратиться к Дороти Дикс. Однако здесь — Англия, а все ее советчики и доброжелатели дома, вероятно — за решеткой. За исключением, разумеется, мисс Дикс.

— Так что он?

— Да все эта грымза. Не нравится мне, как он себя ведет.

— Что за грымза?

— Грымза, с которой он треплется в розарии.

— Он водит ее в розарий? А где это?

— В Шипли-холле. Это в Кенте, мы там сейчас живем. Он водит ее в розарий, а она втыкает благоуханные бутоны ему в петлицу.

Мистер Твист не поверил.

— Втыкает благоуханные бутоны Мыльному в петлицу?

— Да.

— Мыльному?!

— Ему самому.

— Наверное, рехнулась.

И вновь миссис Моллой прикусила губу, напоминая себе, как сильно нуждается в совете.

— Дважды я их за этим застукала, — продолжала она, — и очень мне его рожа не понравилась. Такая масляная. Ее фамилия Корк, — добавила миссис Моллой скорбно, словно привела отягчающее обстоятельство. — Миссис Уэлсли Корк. Мыльный где-то с ней познакомился, и она рассказала про свое заведение в поместье. Поместье она арендует у какого-то лорда. Мыльный сказал, надо туда ехать. Вегетарианский пансион. Ешь овощи, глубоко дышишь и водишь хороводы. Вроде как жутко полезно для души.

Мистер Твист кивнул.

— Знаю. Называется йога.

— Знаешь, и на здоровье.

— Сейчас ей многие занялись.

— Да и черт бы с ними, а меня то за что? Я уж люблю пожрать, так пожрать. Еще немного, начну вырезать бумажных куколок и втыкать солому в волосы. Дворецкий уже рехнулся.

— Я сам иногда подумываю, не затеять ли такое дельце, — задумчиво произнес мистер Твист. — Выгодная штуковина. Ладно, расскажи еще. Мыльный тоже водит хороводы?

— Еще как!

— Чтоб ему ногу подвернуть. Да, насчет дворецкого: говоришь, рехнулся, бедолага?

— Или рехнулся или сразу был с приветом. Может идти прямиком в дурку, никто не удивится. Бродит по всему дому, как ушибленный, глаза стеклянные, словно ему что привиделось. Да, только вообрази: вчера застаю его у себя в комнате, он роется под ночным столиком.

Мистер Твист согласился, что это, мягко говоря, чересчур, и добавил, что никогда не видел сумасшедшего дворецкого.

— Ладно, — сказала Молли, — я не о нем пришла говорить. Что делать с Мыльным и грымзой? Только быстрее. У меня поезд уходит.

Мистер Твист вынес вердикт без колебаний. Он мало верил людям, а уж Мыльному — особенно.

— Бери ноги в руки и выводи его на чистую воду, — сказал он.

— Ты так думаешь?

— Думаю. Это твой муж, и он дурно с тобой поступает.

Долли мрачно кивнула. Он лишь подтвердил ее собственные мысли.

— Вот и я чувствую. Эта Корк — богатая вдова. Денег — куры не клюют. Что помешает Мыльному бросить меня и закрутить с ней? Ему ее охмурить — пара пустяков.