Деревенские дневники   ::   Пьецух Вячеслав

Тогда я такую покажу урожайность твердых сортов пшеницы, что в Канаде случится Октябрьский переворот!

- Если дать колхозам по-настоящему развернуться, то мы окончательно сядем на лебеду.

- Между прочим, коли ее правильно приготовить, то это будет... Ну не деликатес, конечно, но срубаешь за только так.

- А по-моему, во всем виновата свобода слова. Раньше мы слыхом не слыхивали про европейские шесть процентов и спокойно существовали на трудодни. Я вообще так скажу: без этой самой свободы слова было как-то приветней жить!

- Это точно! А при рыночных отношениях просто досрочно хочется помереть...

- Смерть смертью, а крышу крой.

- Я и крою...

- Вот, блин, и крой.

- Нет, я согласен с предыдущим оратором: совсем разболтался простой народ! Раньше, бывало, как подойдет к тебе младший лейтенант Востриков, как скажет: "Ты, товарищ, к какой диверсионной группе принадлежишь?" - так сразу придешь в себя!

- Вот ктой-то с горочки спустился...

Наверно, милый мой идет...

- Как это ни печально, но без свободы слова, как без воздуха, не могут существовать только горлопаны и главари. Людям же сколько-нибудь дельным она и на дух не нужна, между тем в первую очередь для них свобода оборачивается смятением и бедой.

- Дело не в свободе слова, а в том, что она писана не про нас. Нация мы еще несовершеннолетняя в гражданском отношении, и по-хорошему от нас свободу нужно покуда прятать, как прячут от детей.

- Свобода не нужна, когда она есть. А когда ее нет, то вдруг оказывается, что она представляет собой единственное средство против шарлатанов и дураков!

- На нем защитна гимнастерка...

- Во всяком случае, Александр Иванович Герцен в свое время писал, имея в виду французов: "...всеобщее избирательное право, навязанное неприготовленному народу, послужило для него бритвой, которой он чуть не зарезался". И еще: "...как ни странно, но опыт показал, что народам легче выносить насильственное бремя рабства, чем дар излишней свободы" - вот после этого и толкуй!

- Она с ума-а меня сведет...

- Это про какое время от написал?

- Про 1848 год.

- А у нас сейчас конец двадцатого века катит в глаза... Стало быть, мы плетемся в хвосте у Европы с задержкой примерно на двести лет...

- Ну это только в гражданском отношении, а если взять душу на исследование, то получится, что они по сравнению с нами - типа как ефрейтор и генерал.

- Или как Конфуций и его сын Боюй. У Конфуция был сын, полный идиот, звали его - Боюй.

- Вот я гляжу: очень мы правильно говорим. Вообще во всем надо доходить до исходной точки, до самого пункта А. Вот как подумаешь, что корова - это, собственно говоря, прирученная антилопа, так сразу куда интересней жить!

- Что-то мы за разговорами совсем пьянку позабросили, мужики! Я предлагаю выпить за процветание нашего родного колхоза "Передовик"!

- Да погоди ты! Я вот что хочу сказать: у нас в России, в стране мечтателей и бандитов, всегда существовала свобода слова - это хотите верьте, хотите нет. Вы хоть знаете, как раньше назывался наш колхоз. "Веселый бережок" - это хотите верьте, хотите нет. Еще когда колхозы только-только начинались, мои родители принципиально оставались единоличниками, потому что они предлагали колхозу название "Беззаботный бережок", а начальство соглашалась только на "веселый" - это хотите верьте, хотите нет.

- Ну и чем дело кончилось?

- А ничем... То есть все же пришлось вступать в "Веселый бережок", но за это мои родители порезали скотину и написали в ЦК партии ругательное письмо.

- Это точно: отчаянный мы народ!

- А все почему? Все потому, что "голый, как святой, беды не боится".