Дюжина ножей в спину   ::   Собчак Анатолий

мэром города в 1991 году я работала в секретариате и позднее - в аппарате мэра, в должности помощника и консультанта по жилищным вопросам.

Все воздействия на меня в нарушение моих гражданских прав происходили тайно, в автомашине работников Управления по борьбе с экономическими преступлениями, без протоколов и свидетелей.

Убеждали меня в скором аресте Собчака и препровождении его в Лефортовскую тюрьму в Москве, назывались сроки ареста - через 5-10 дней.

После моего категорического отказа участвовать в этом спектакле меня несколько раз предупредили об ужасной участи моей в случае отказа дать показания против Собчака А. А. Предупредили о предстоящем через два дня допросе в качестве свидетеля руководителем следственной бригады генералом Прошкиным.

Все угрозы оперативных работников в мой адрес подтверждались действиями. За отказ дать показания против Собчака А. А. я получила возможность испытать весь ужас следствия на себе. Меня допрашивали в качестве свидетеля по 8-12 часов подряд. Я теряла сознание прямо на допросах и попала в больницу с диагнозом "мозговой криз". Это состояние продолжалось до сентября 1996 года, и казалось, что предела нарушениям моих человеческих прав нет.

Меня допрашивали без протокола прямо в больнице в июле 1996 года. Обманывали врачей, пугали медперсонал, доводя до абсурдности ситуацию, при которой я не могла находиться в той или иной больнице. Мне не позволяли лечиться ни в больнице, ни дома, где я находилась после выписки из больницы и могла продолжать лечиться вне стационара. Психологический прессинг переходил все дозволенные рамки.

Меня, больную, забрали на даче в конце августа 1996 года и в сопровождении оперативных работников насильно увезли на очную ставку с Евглевской А. А. в Лефортовскую тюрьму в Москве, чтобы, учитывая мое крайне тяжелое состояние здоровья, попытаться все-таки добиться от меня подтверждения своих лживых, выстроенных на домыслах и обмане предположений против Собчака А. А. И когда очередной молниеносный акт оперативников не сработал, группа работников Управления по борьбе с экономическими преступлениями Санкт-Петербурга, руководимая местной коммунистической организацией, составила мерзкий и ложный по содержанию донос в Государственную Думу своим "духовным отцам" в лице Иванова и Гдляна, умеющим фабриковать подобные дела еще с коммунистического прошлого, когда сажали всех, на кого пальцем показал сосед. В этом обращении к Думе, используя абсолютную ложь, эти оперативные работники, а именно Данилов Николай Николаевич и Меньшиков Константин Николаевич, добились продления срока для издевательств и создали новую следственную бригаду в усиленном депутатами составе. Учитывая, что против Собчака А. А. не удалось в течение года доказать ничего - не получилось уговорить, запугать и устрашить привлеченных к делу людей, - последовало продолжение. Были затрачены огромные деньги из коммунистических источников, и, следовательно, нужен был любой результат любой ценой.

Новая группа получила новое задание: раскрыть коррупцию чиновников, работавших с Собчаком А. А., а точнее, сфабриковать дело или же против Собчака, или против его приближенных.

И начиная с апреля 1997-го все следственные действия снова возобновились. Компроматы как снежный ком собираются на меня, мою семью и родственников. Положение усугубляется еще и тем, что в России продолжается политическая борьба и в методах этой борьбы нет предела "совершенству". Обвиняются в коррупции, и прокурор города Санкт-Петербурга, и руководители многих некоммунистических газет.

В этой ситуации ни о каком правовом поле рассмотрения дела, фабрикуемого против меня или еще кого-нибудь, связанного с громким политическим именем Собчака А. А., не приходится говорить.