Дневник клона   ::   Радов Егор

Сердце его колотилось, словно электро-ритм в диско-баре, руки вспотели: он явно переборщил, и наступал неотвратимый отходняк. Ихтеолус вновь матюкнулся, немедленно вывел из организма все, до этого введенное, позволил себе краткий барбитурово-героиновый отдых, опрокинув голову на спинку кресла, а через какое-то время уже бодро выходил из машины, вновь настроив серотонин и прочие, отвечающие за это вещества, на правильное, рабочее настроение. К нему приближался его коллега по имени Дондок.

— Что, передознулся, а?… Я видел, как ты летел.

Ихтеолус белозубо и слегка пристыженно, но с абсолютным достоинством, усмехнулся и ответил:

— Да вот... Люблю я это дело... Вот.

— Кто ж его не любит!… — засмеялся Дондок и укоризненно помахал перед Ихтеолусом пальчиком. — Может, потолкуем сегодня после работы? А? Я вчера почти всю ночь читал Хун-Цзы, у меня возникло новое...

— В обед! — мягко отрезал Ихтеолус, вспомнив, что после работы он договорился о встрече со своей любимой девушкой, которую звали Акула-Магда.

Потом они ехали в лифте, потом они шли пешком, потом входили в кабинет, потом здоровались с начальником. Начальник, которого все здесь называли Борисыч, пожал каждому руку и мягко взглянул в глаза.

«Опять наэкстазился, педик чертов!…» — подумал Ихтеолус, и тоже подобострастно ввел себе МДМА, попадая на это мгновение с Борисычем в столь желаемый тем сейчас резонанс. За такие тонкие вещи Борисыч буквально души не чаял в Ихтеолусе; в конце концов, именно из таких мелочей и складывалась карьера, так что...

Усевшись за рабочий стол, Ихтеолус с отвращением немедленно удалил из себя экстази, он и так уже перебрал сегодня со стимуляторами, надо бы расслабиться, расслабиться, а тут еще эта работа... Он тупо стал перекладывать бумажки, но работа явно не шла, Ихтеолус никак совершенно не мог ни на чем сосредоточиться.

«А!…» — мысленно махнул на все рукой Ихтеолус, ввел себе достаточно нормальную дозу героина, полностью снимающую все стимуляторные последствия, и, одновременно, дающую искомый, наплевательский настрой буквально на любое занятие, будь то хоть мытье полов, и радостно отдался трудовой деятельности, жадно вчитываясь в каждый документ, восторженно отвечая на любой телефонный звонок, и с истинным наслаждением читая любой поступающий факс.

И так вот — весело, восторженно, блаженно, и абсолютно — в самом наилучшем значении этого слова — безразлично и прошло все рабочее время вплоть до самого обеда.

Крякнув, Ихтеолус поднялся, вставая из-за стола, подмигнул зашедшей к ним зачем-то в отдел секретарше Светочке, заметил ее укоризненный взгляд, обращенный в его маленькие-маленькие зрачки, тут же втер себе атропина, прямо на ее глазах расширив их, так что они чуть не стали больше его глазных яблок, сконфуженно усмехнулся своей шутке и отправился на обед.

По пути его догнал Дондок, находящийся, очевидно, в степенно-умудренном состоянии какого-нибудь изощренного коктейля, на что он был признанным мастаком.

— Куда пойдем? В «Харакири»?

— В «Жопу» — ответил Ихтеолус.

— Нет... — задумчиво и даже слегка обиженно сказал Дондок. — В «Жопу» я сейчас не хочу... Пошли лучше в «Манду»... Она настроит нас на лад беседы, вдумчивой беседы, и ничто не будет нас от нее отвлекать...

— В «Манде» плохо кормят, — заявил Ихтеолус.

— Да, ты прав, дружище, ты как всегда прав... Тогда давай компромисс, пошли в самый обыкновенный «Ресторан», там и поедим, и выпьем и побеседуем.

— Пошли, — безучастно согласился Ихтеолус, все еще кайфуя от употребленного им в рабочее время героина.

В «Ресторане» было людно, играло пианино, сновали туда-сюда обстимулированные официанты.