Дневник путешествия из Тоса (Тоса никки)   ::   Цураюки Ки-но

Их переписали, рассудив так: "Конечно, стихи не без изъяна,- ведь они детские. Но, пожалуй, не хуже, чем у старухи или старика! Да будь они даже плохие, будь какие угодно, при случае мы передадим их по назначению".

День 8-й. Случились помеха, и мы стоим все на том же месте. Сегодня вечером луна погружалась в море. При виде этого вспомнились стихи высокочтимого Нарихира 19:

Раздвиньтесь, гребни гор,

Чтобы луна не заходила 20.

Если бы он слагал их на берегу моря, то сложил бы, наверное, так:

Восстаньте, волны, помешайте ей,

Хочу, чтобы луна не заходила.

Сейчас, вспомнив эти стихи, один человек продекламировал:

Когда смотрю я, как струится

По волнам от луны сияющий поток,

Я представляю

В этом море

Реки Небесной кроется исток 21,

В день 9-й рано угрюм вышли на веслах из Омимато, сказав: "Встретимся на стоянке в Наха". Среди множества людей, что пришли проводить нас и по очереди говорили друг другу: "Пока они в пределах нашей провинции..." повсюду за нами следовали с того самого дня, когда губернатор выехал из своей резиденции, Фудзивара-но Токидзанэ, Татибана-но Суэхира и Хасэбэ-но Юкимаса. Все это были люди с чистыми помыслами. Глубиною их помыслы не уступят и здешнему морю.

Теперь мы гребем прочь от берега. Все они один за другим пришли проводить нас. И вот, по мере того как мы отплываем на веслах, те, кто остался у кромки моря, все отдаляются. Да и от них становятся не видны отплывшие на судне. Должно быть, и на берегу есть что сказать нам; и на судне думается о них, однако делать нечего. Обо всем этом декламирую про себя стихи:

Летят к вам через море

Наши думы.

Но никогда о них

Вам не узнать

Без наших писем.

Вот мы проходим мимо соснового бора в Ута. Сколько же в нем сосен, сколько тысяч лет они стоят? Никто не знает 22. На корневища их накатывают волны, около ветвей, кружа, летают журавли. Глядя на такое великолепие, один из спутников не удержался и сложил такие стихи:

Взглядом окинь их, увидишь

Журавли, что живут

На каждой из веток сосны,

Как будто считают себя их друзьями

На тысячу лет.

Но и они не могли превзойти красоты, открывшейся нам на берегу.

Пока, оглядывая все это, мы плывем на веслах, и горы и море покрываются полным мраком, спускается ночь, становится невозможно различить, где запад и где восток, так что кормчему велели следить за погодой. Даже мужчины, если они не привыкли, поистине беспомощны, а женщины тем более - они лишь бьются головами о днище судна и плачут в голос. Только моряков и кормчего ничто не тревожит: они распевают себе корабельные песенки. Вот они, их песни:

На весенних на полях

Плачу в голос я

Полевыми травами

Руки все изрезаны.

Я нарвал той зелени

Угощу ль родителей,

Или теща слопает?

Ка-хэ-ра-я!

Девочка вчерашняя

Неужто не придет?

Я достану денежек,

Наболтаю льстивых слов,

Накуплю подарочков.

Нет, я денег не принес,

Да и сам-то не пришел.

Было много и других, не только эти, да их я не записываю. Слушая, как люди смеются над этими песенками, сердце понемногу успокаивается, хотя море и бушует.

Коротая так время в пути, достигаем стоянки. Старец и преклонных лет дама, которые находятся среди нас, чувствуют себя плохо. Они уходят спать, не приняв никакой пищи.

День 10-й. Сегодня стоим на этой стоянке - Наха.

День 11-й. На рассвете выводим судно и направляемся к Муроцу. Люди еще все спят и не видят, как выглядит море. Где запад и где восток, я узнала, только глядя на луну. Тем временем совсем рассвело, и, пока мы умываемся и делаем все, что полагается, наступает полдень. Тут мы подошли к месту по названию Ханэ (Крылья).